Пока собрание исходило пеной за дальнейшее развитие событий, у кромки поля остановилось несколько машин. Колхозники увидели, как из них, не торопясь, выходят какие-то люди во главе с тем бородачом, которого каждый из присутствующих божился изничтожить всеми известными ему способами.

— Это он! — ткнул пальцем в сторону отца Михаила встречавшийся с ним накануне кореец и на всякий случай спрятался за спины подельников.

Было отчего: святой отец так здорово отрихтовал ему морду, что в ней исключительно с большим трудом виделось лицо восточной национальности.

Бригадир колхоза попер буром навстречу священнослужителю.

— Сам пришел! — радостно орал он. — Перебздел, космач? На кого наехал, падло? На колени, сука! Я сейчас тебе резиновую морду устрою и фраерам твоим заодно! Вы за свою борзость двумя тачками не откупитесь! Шестерки водолазные, пасти порву, путевку до святых выпишу, век свободы не видать, калильщики дешевые!

— Сын мой! — спокойно обратился к оппоненту отец Михаил. — Негоже тебе встречать гостей такими словами, ибо сказано в Писании — никакое гнилое слово да не исходит из уст ваших…

— Ах ты, козел… — снова начал возбухать бригадир.

При напоминании за козла Михаил немного изменил свой отеческий тон:

— Довольно! Не зря святой апостол Павел призывал воздать каждому по делам его…

— Козел! — снова заорал явный атеист на священнослужителя.

Отец Михаил вздрогнул и рявкнул сильней, чем во время литургии:

— Кончай пономарить, шабалда! Еще одно слово — в божнице окроплю, на исповедь к митрополиту отправлю. Тебе, гумза, венчание и червонец у хозяина в рясе за фарт покажутся, уразумел, лямло шестое?

Бригадир на всякий случай выпучил глаза, но характер взял верх над осторожностью. Он скомандовал своему колхозу по-быстрому выдернуть непрошенным гостям ноги из задницы.

После такого заявления бригадир колхоза понял, что он немного погорячился — в руках паствы отца Михаила самым непостижимым образом оказались короткоствольные автоматы.

Через полчаса бригадир, стоящий на коленях перед святым отцом на глазах всего остального колхоза, клялся: он станет и добропорядочным прихожанином и будет отстегивать теребиловку на ремонт храма из укрываемых от светской власти налогов. А что касается содержания работяг — так этим морковочникам позавидует любая малина. Правда, колхозник попытался убедить отца Михаила: две штуки зелени с петрушки и морковки немного накладно для его производства, на что святой отец справедливо заметил:

— Изрек Господь наш: «Блаженны плачущие ныне, ибо потом воссмеетесь».

Кроме дополнительных пожертвований на святое дело поддержки неимущих прихожан, отец Михаил еще раз потребовал, чтобы сезонникам колхоза были созданы человеческие условия труда и отдыха, ибо свободный человек наработает больше, чем подневольный раб. Бригадир побожился ртом, на швайке и Библии — он все исполнит и лично придет в храм поставить свечу, что так дешево отделался.

Отец Михаил важно кивнул головой и уехал со своими благочестивыми прихожанами в город. До вечерней проповеди у него еще было немало дел, вдобавок один добрый христианин из паствы святого отца исповедался в страшном грехе: он уже готов наложить на себя руки. Оттого как фирма «Луначарск-инвест» взяла у раба Божьего под проценты солидную сумму, а теперь делает вид, словно этот инвест и доходы — взаимоисключающие понятия.

Священнослужитель успокоил, как мог, заблудшую овцу стада своего и сказал, чтобы тот перестал думать о греховном, молясь Господу. Потому как все золото мира не стоит загубленной души праведника. Слуга Господа убедит грешников из «Луначарск-инвеста» вернуть неправедно нажитое рабу Божьему, который передаст причитающиеся с его суммы проценты на нужды храма.