— Почему ты меня выручаешь? — поинтересовался Конан, вставая на ноги и припечатывая каблук к носу бесчувственного слуги.

— Дочь попросила, — буркнул старик. — Ведь ты честно пытался спасти ее мужа.

— Найраму это очень не понравится, — заметил Конан. — Стоит ли из-за какого-то бродяги наживать опасного врага?

— Кайрам останется в Подземелье, — сказал старик. — Навсегда.

— Ты прочитал манускрипт? — догадался Конан.

— Да, Пликферон его перевел. Пойдем, у нас мало времени. Скоро кто-нибудь из слуг очнется и поднимет крик.

* * *

— Что же все-таки там написано? — осведомился киммериец, когда усадьба Найрама скрылась в ночной тьме.

Блафем не ответил.

— Пенат — он и есть Темный Ольт? — снова спросил Конан.

Старик опять промолчал. Но его дочь ответила:

— Ты угадал.

— «Неразделенная любовь заставляет терять голову», — задумчиво произнес Конан. — Его слова… Да, он многое мне рассказал. Но и скрыл немало. А кое-что даже перевернул с ног на голову.

— Он обожает свое сокровище, а то платит ему равнодушием, — сказала Камасита. — Чтобы добиться взаимности, он завлекает в Подземелье жадных до золота людей. Каждый мимолетный роман — это подарок любимой. Темный Ольт сам приводит любовников, устраивая им по дороге всевозможные испытания, — чтобы сокровище могло по достоинству оценить их упорство, мужество и находчивость. И сам же ревнует к ним. Терпеливо ждет, пока они ей не наскучат, и тогда с радостью убивает, — опять же изощренно, чтобы угодить капризной возлюбленной. И при этом вожделеет ответного чувства…

— Интересно, почему он не убил тебя? — задался риторическим вопросом Блафем.

— Самому непонятно. — Конан напряг память. — Впрочем, он намекал… Я — недосягаемая цель для его сокровища. То есть моя любовь. А запретный плод всегда слаще. Наверное, он просто испугался, что золото будет любить меня до самой моей смерти. Слишком долгий срок — даже для Темного Ольта. Странно, мне всегда казалось, что я совсем неплохо отношусь к золотишку…

— Но не столь трепетно, как Найрам, — заключил старик. — Или Далион. Жалко, мальчик мне нравился. Я и не подозревал, что он так похож на отца.

— С возрастом это становилось бы все заметнее, — уверенно произнес Конан. — Считай, Камасита, что тебе очень повезло.

Девушка ответила сдавленным рыданием.

— Оставь ее, — буркнул Блафем. — И езжай своей дорогой.

Конан натянул поводья.

— Как скажешь. Прощай, Блафем, и да хранит тебя Митра. Спасибо тебе, Камасита. — Он повернулся в седле и посмотрел назад, на очерченную лунным и звездным сиянием вершину холма. — И тебе спасибо, Темный Ольт. За хороший урок. Жемчуг — болезнь раковин, но не бывает на свете жемчужниц, которые согласились бы излечиться.

Он помахал рукой спутникам и поворотил коня.