— А как же опиаты? — не понял де Пердю.

— Это моя деляна, — тоном, не терпящим возражений, сказал Лавр Исаевич. — Но общую идею вы уловили?

Пегий офис-мендежер заскулил: видимо, ему хотелось пописать. Обменявшись взглядами с ЛИСом, хозяин отправил его в заросли остролиста. Портфель он оставил на полу, где чашка.

— Я согласен, — сказал пёс. — Но у меня есть одно условие. Вы отдадите мне учкудукцев. Мы не будем с ними договариваться, вести с ними дела, крышевать их и так далее. Мы будем их уничтожать.

— Да вырастят вам глаз, господин Шершеляфам, — не понял ЛИС. — Зачем такие ужасы?

— Глаз — это мелочи, — нетерпеливо сказал полицейский. — У меня ничего личного. Просто они действительно опасны, Лавр Исаевич. А сейчас станут ещё опаснее.

— Не понимаю, — сказал лис. — Они же сумасшедшие.

— Вот именно! — голос старшего дознавателя сделался железным. — Общественное благонравие основано на страхе обывателя перед силой государства. Учкудукцы нас не боятся. Они готовы умирать за свои идеалы. Я убедился в этом лично. Они управляются из внешнего центра. С которым мы ничего сделать не можем. И самое плохое. То, что они проповедуют, во многом похоже на правду.

— Правду? — не понял ЛИС. — В смысле?

— Лавр Исаевич, — сказал пёс с каким-то непонятным выражением. — Вы когда-нибудь видели гав'виаля? Хоть одного?

— Они высоко сидят, — ЛИС поднял голову к небу. — Но те, кто меня посадил в это кресло, были облечены властью от них.

— Вот-вот, — протянул пёс. — Вот и я о том же.

— Меня это не е… интересует не в первую очередь, — ЛИС потянулся. — Принимайте дела. И как можно скорее приступайте. Начните… ну, например, с таких тем, как недвига. И алкоголь.

Действие семидесятое. Ашкеназы, или Буратина всё правильно понимает

Лиотар в своей известной работе трактует «еврея» как фигуру апосиопе́зы, онтологическую недомолвку. Грубее, это некий сор, который нельзя вынести и который приходится заметать под ковёр или жечь в камине. Из этого он выводит многое, в том числе и предположение, что вторая мировая война была лишь шумовым прикрытием для уничтожения евреев. Однако нетрудно вывернуть эту мысль наизнанку: лиотаровский «еврей» сам по себе является превосходной фигурой прикрытия — или хотя бы отвлечения внимания.

Без мыла в жопу не суйся.

18 января 313 года о. Х.

Озеро Гарда.

Утро.

Сurrent mood: heroic/пацанское

Сurrent music: Kodo — Spirit of Taiko

— Па-адъём! — достучался до его мозга кислый рыбий голос. Ткань пленительного сна треснула, порвалася плёнка золотая.

Буратина открыл глаза. Без всякого удовольствия.

Первое, что он увидел перед собой — просвечивающую оболочку бумажного пакета. Содрав его с себя, бамбук тут же зажмурился: свет показался ему очень ярким.

Он лежал на узенькой коечке.