— Вы правы, Чарли, с завтрашнего дня подписываемся на все газеты Соединенных Штатов.

— Может, не стоит так торопиться? Успеем подписаться и послезавтра. Давайте-ка лучше посмотрим эти бумаги.

Сэм согласно кивнул, и я развернул пакет. Внутри оказались подробнейшие карты территории Соединенных Штатов, Мексики и Канады и письмо следующего содержания:

«Дорогой отец!

Твое присутствие совершенно необходимо. Приезжай поскорее, независимо от того, удалось тебе провернуть дело с камнями или нет. Есть возможность сорвать банк. В середине августа я приеду на Сьерра-Бланка, туда, где Пекос протекает между Скеттл-Пик и Хэд-Пик. Подробности узнаешь при встрече.

Твой Патрик.

Галвестон…»

Дата, поставленная после названия города, была оторвана, поэтому нам оставалось только гадать, когда негодяй-сын написал письмо негодяю-отцу.

— Тысяча чертей! — воскликнул Сан-Иэр, когда я прочел ему письмо вслух. — Все сходится, его сына зовут Патрик. Именно этих двоих и не хватает мне, чтобы сделать две последние зарубки на прикладе. Я уже много лет гоняюсь за ними. Повторите, пожалуйста, название тех двух гор.

— Скеттл-Пик и Хэд-Пик.

— Вот ведь незадача! Где меня только по свету не носило, а в тех краях я не бывал.

— Не беспокойтесь, Сэм, мне как-то довелось ехать из Санта-Фе на плато Орган, а так как я спешил и не хотел столкнуться с серым гризли в Сьерра-Бланке, то повернул именно туда.

— Так вы бывали на Пекос?

— Ну, конечно.

— Вот вы-то мне и нужны. Мы с вами собирались в Техас и Мексику, но теперь придется взять правее. Я ведь и направлялся туда лишь потому, что надеялся отыскать этих людей, но теперь, когда они сами назначают мне свидание, я был бы круглым дураком, если бы не полетел к ним на крыльях любви. То-то они обрадуются, когда увидят Сан-Иэра верхом на старушке Тони. Вы поедете со мной?

— Разумеется. Мне тоже очень хотелось бы потолковать с Фредом Морганом, ведь только он один знает, кому принадлежат камни.

— Тогда спрячьте их подальше и пойдемте посмотрим, что там поделывают отчаянные головы с Западной железной дороги.

Кондуктор выставил часовых, как я и советовал ему. Рабочие сновали по шпалам, восстанавливая путь. Часть пассажиров праздно сидела на насыпи и с видом городских зевак наблюдала за работой. Остальные перевязывали раненых и хоронили убитых. Со всех сторон на нас бросали уважительные взгляды, а когда мы поднялись на насыпь, нас окружили, благодарили за помощь и спрашивали, могут ли быть нам в чем-то полезны. По-видимому, жестокий урок, преподнесенный индейцами, пошел пассажирам впрок. Я попросил их продать нам немного свинца, пороха, табака, хлеба и спичек, если, конечно, у них найдутся эти столь ценные в прерии товары.

Несколько человек сразу же помчались в вагоны, и через пять минут мы с избытком получили все, о чем просили. От денег они наотрез отказались, а мы с Сэмом с легким сердцем приняли подарки как знак уважения и благодарности.

Рабочие уже собирали инструменты, когда к нам подошел кондуктор:

— Вы поедете с нами, джентльмены? — спросил он. — Я с удовольствием отвезу вас куда прикажете.

— Спасибо вам, сэр, но мы предпочитаем путешествовать верхом.

— Как вам будет угодно, я не буду настаивать. Вы, конечно, понимаете, что мне придется доложить о случившемся, и я непременно расскажу, как вы нам помогли.

— Благодарю вас, но нам это ни к чему.

— А кому принадлежит сегодняшняя добыча? — спросил вдруг кондуктор.

— По закону прерии вся собственность побежденного переходит к победителю.