— О, ЯЗОН следит только за альфа‑ и бета‑ритмами и коэффициентом отклонения Пташника. Этого, как правило, достаточно, чтобы определить, спит человек или нет. Мы же сейчас заглянули глубоко в твой эта‑ритм. Чтобы увидеть его, нужна большая машина.

— И? — Аарон явно был встревожен, но голос его звучал спокойно.

— И, в общем, надо взглянуть на него попристальней. В девяти случаях из десяти это ничего не значит. Но иногда это может быть признаком приближающегося инсульта.

— Инсульта? Господи, да мне же всего двадцать семь.

Кирстен указала на карту кровеносной системы. Крот трудился у Аарона в правой бедренной артерии.

— В твоём возрасте и такого количества бляшек в сосудах не должно бы быть. Как я сказала, лучше взглянуть на это попристальней. — Она посмотрела в объективы моих камер. — ЯЗОН, приготовь, пожалуйста, гистоголографический сканер мозга.

Гистоголография? Клянусь Тьюрингом, чему эту женщину учили? Вздох. Постоянно забываю, как зелены эти люди.

— Э‑э, Кирстен, — говорю я мягко, — бозонная томография промежуточного вектора в данных обстоятельствах подошла бы лучше. Разрешение гораздо больше.

Я опасался, что из ущемлённой гордости она станет настаивать на ГГГ. Прошла секунда. Вторая.

Аронов крот, по‑видимому, удовлетворённый делом рук своих, продолжил свой путь вниз по ноге.

— О, — сказала Кирстен. — Конечно. Если это рекомендованная процедура.

— Рекомендованная.

— Отлично. Кто‑нибудь пользуется томографом?

Конечно, нет.

— Секундочку. Нет. На сегодня его не резервировали.

— А у меня когда следующий пациент?

— Следующий осмотр перенесли. Сегодня больше никого до конца дня.

— О‑кей. Аарон, пойдём‑ка в лабораторию томографии.

— Прямо сейчас?

— Прямо сейчас.

Прямо сейчас.

Сканирование производится в сидячем положении, однако подбородок при этом должен покоиться на специальной подставке, а мягкие зажимы не дают поворачивать голову в стороны. К суставчатым манипуляторам крепились две изогнутые полосы палладия. Одна из них, замкнутая в кольцо, удерживалась горизонтально над головой Аарона. Вторая, имеющая вид буквы U, охватывала спереди его лицо.

— ЯЗОН, начинай запись, — сказала Кирстен.

— Веду запись, — отозвался я.

Горизонтальная петля начала опускаться вниз к голове Аарона. Она двигалась медленно, очень медленно — на глаз казалось, что она вовсе не движется. Только за минуту или около того можно было заметить её продвижение. По мере того, как она опускалась, томограф изучал поведение бозонов, переносчиков слабого ядерного взаимодействия, и по нему строил очень подробное изображение среза Ааронова мозга. Начав с верхушки коры головного мозга, сканер медленно и тщательно, слой за тончайшим слоем, проходил мозговой свод, зрительный бугор, гипоталамус, варолиев мост, мозжечок, продолговатый мозг. На каждом уровне он производил множественные томограммы, фиксирующие частоту возбуждения каждого нейрона.

Обычно весь массив данных не записывается — слишком велик объём. Но я сохранил каждый его бит. Дорсальное сканирование заняло сорок три минуты. По его завершении Аарон пожаловался, что у него затекла шея. Он поднялся, походил немного по комнате и попил воды перед началом второй фазы. На время перерыва я занял своё центральное сознание рутинной оптимизацией файловой системы, однако мне не терпелось закончить сканирование. Наконец, он уселся снова, и перевёрнутая палладиевая U начала свой путь. Сканирование происходило от лица к затылку. Раньше его делали в противоположном направлении, однако когда металлическая U появлялась в поле периферийного зрения пациента, он всегда непроизвольно вздрагивал и портил всю томограмму.