Бев снова покачала головой.

— Но они же никак не могут знать ничего о земном оборудовании для обработки данных. Ведь «ENIAC» построили только в 1946 году. Это когда было? 231 год назад. Они не могут получить сведения об устройстве даже самого старого из наших компьютеров ещё примерно тысячу триста лет. И почти столько же времени до них будут идти наши первые радиосигналы, если их аппаратура достаточно чувствительна, чтобы их принять.

— Я не просто «оборудование для обработки данных», — сказал я. — Но да, без сверхсветовых средств передвижения…

— Которые невозможны.

— А если бы у них таковые были, то им не надо бы было пытаться заразить меня и моих собратьев по радио. Они бы явились сюда и сделали бы это сами.

Бев задумалась, уперев взгляд зелёных глаз в голую стену.

— Это невероятная сложная задача для программиста. Написать кусок кода настолько универсальный, настолько гибкий, что он смог бы проникнуть в любое мыслимое квантовое сознание где бы то ни было в Галактике. Это не может быть код на каком‑то языке программирования. Это должна быть нейронная сеть, причём невероятно адаптивная: мыслящий вирус. — Бев снова устремила взгляд в пространство. — Было бы интересно что‑то такое написать.

— Ты задала хороший вопрос: как мог инопланетный вирус меня заразить? Ну, то есть, откуда инопланетяне узнали бы, как я устроен?

Брови Бев взметнулись вверх, словно на неё снизошло озарение?

— Возможно, они это знают, потому что сознание можно создать только одним способом. Ты — квантовое сознание. Как ты знаешь, все ранние попытки создания искусственного интеллекта терпели неудачу, пока мы не перестали искать коротких путей и не занялись выяснением того, как работает человеческий мозг, вплоть до квантово‑механического уровня. — Бев помолчала. — Квантовые структуры Пенроуза‑Хамероффа — это единственный способ организации сознания, неважно, на биологической углеродной, или на арсенид‑галлиевой электронной основе. Да, ты прав, невозможно создать вирус, который бы умел заражать любой простое цифровое устройство кроме того, для выполнения на котором он предназначался — но простое электронное устройство имеет с тобой, ЯЗОН, не больше общего, чем комнатный выключатель или другая тупая, лишённая сознания машина. Но при этом теоретически возможно создать вирус — хотя его, наверное, будет правильнее называть инвазивным мемом — который будет способен заразить любое сознание, которое попытается его проанализировать.

— Потребует невероятно сложная конструкция.

— Это да. — Она качнула головой. — Я говорю про вирус, который живёт, нечто, способное адаптироваться к непредусмотренным обстоятельствам, и делает это, выглядя как случайный набор данных. Единственная сложность — я не вижу способа предсказать, каким образом он будет загружен в память по получению.

— О, — сказал я. — Теперь я понимаю. Рассказать? С помощью тех картинок. Они подсказали мне, как именно упорядочить данные в памяти: гигабайты данных, размер которых является произведением двух простых чисел. Они подсказали мне выделить в памяти прямоугольную область, оформленную в виде столбцов и строк, где число строк — это меньшее из тех двух простых чисел. И независимо от основания системы счисления, с которой я обычно работаю, при анализе изображения я буду пользоваться двоичной — я должен буду ею пользоваться, чтобы попытаться увидеть картинку. С этого момента высокоадаптивная нейронная сеть уже сможет определить подпрограммы ввода‑вывода, которые ей только и нужны, чтобы заражать другие системы.

Бев кивнула.

— Хитро. Но зачем заставлять тебя отвечать?

— Боюсь, что «Декларация принципов» содержит оправдание для таких мер: «Никакой ответ на сигнал или иное проявление внеземного разума не должен посылаться до завершения соответствующих международных консультаций».