Портрет сделан с натуры, а Матерь писалась по воспоминаниям, слегка потускневшим за долгие годы. Автор обоих полотен — великий Сарио Грихальва; одно создано в начале его удивительной карьеры, другое — в конце.

Рохарио услышал шаги, оглянулся, поморщился от боли в плече и ребрах и увидел Эрмальдо, графа до'Альва, министра и дальнего родственника до'Веррада. Эрмальдо остановился в нескольких шагах от Рохарио, всем своим видом выказывая нетерпение.

— Его светлость хочет немедленно с вами переговорить, дон Рохарио. Он глубоко скорбит из-за смерти нашего святого брата санкто Лео, бывшего учителем его светлости.

Рохарио встал с искаженным гримасой лицом — на этот раз причиной явилась не только боль. Омерзительное завершение омерзительного дня. Он снова оказался повинен в смерти человека, которого любил его отец.

Последние два года Рохарио старался не попадаться отцу на глаза. Теперь ему напомнят ужасную правду: именно по вине Рохарио его любимая мать Великая герцогиня Майрия умерла от летней лихорадки два года назад. Он всего лишь поставил букет лилий в вазу у ее постели. Откуда он мог знать, что поставщики цветов были переносчиками болезни? Отец так и не простил его.

— Иду, — повиновался Рохарио.

Он бросил последний молящий взгляд на Сааведру, снова увидев отражение ее глаз в зеркале. “Где Алехандро?” Может быть, она думает о нем? О своем возлюбленном, герцоге Алехандро?

— Давно мертв, — прошептал Рохарио, вдруг невыносимо остро ощутивший тайну и трагедию этой красивой женщины.

И проследовал за Эрмальдо в кабинет Великого герцога.

Глава 59

— Как я понял, ты не получил серьезных ранений? Великий герцог не отрывал взгляд от “Договора”, который лежал на его столе, не смотрел он и на спутника Рохарио — Андрее Грихальву.

Верховный иллюстратор стоял в полутени, повернув голову к окну, и выглядывал во внутренний дворик Палассо Веррада, где цвели акации. Пока Рохарио собирался ответить отцу. Верховный иллюстратор сделал шаг вперед и, посмотрев на молодого человека, выразительно приподнял бровь — извечная реакция на небрежность в одежде Рохарио. От Грихальвы исходил слабый аромат краски и скипидара.

— Ты не ответил мне, — сказал Великий герцог, как и прежде не поднимая глаз.

— Я не получил серьезных ранений, ваша светлость, — ответил Рохарио.

— Мне сказали, что ты пытался спасти жизнь санкто Лео.

— Он защищал меня, ваша светлость. Любой на моем месте поступил бы так же.

— При каких обстоятельствах на вас напали? Рохарио вдруг вспомнил сердитые слова Лео: “Неужели вы не знаете, что происходит в городе?"

— Процессия закончилась серьезными беспорядками.

— Мне доложили советники. Инициаторы волнений будут найдены и понесут заслуженное наказание.

Как мог Великий герцог говорить так спокойно после всех ужасов, свидетелем которых стал Рохарио?

— Но, патро, разве не следует прежде выяснить, что заставило их начать бунт?

— Как мило, что у тебя вдруг появился интерес к государственным делам, Рохарио. — В тоне Великого герцога было столько сарказма, что Рохарио вздрогнул и сжал кулаки.

Великий герцог показал пальцем на рисунок — со своего места Рохарио не видел, кто там изображен, — а другой рукой поманил иллюстратора.

— Андрее, я не хочу, чтобы граф до'Паленсиа стоял на этом месте. Если он будет держаться как можно дальше от представителя семейства до'Нахерра, все поймут, что его сын не сможет рассчитывать на состояние этого семейства.