— Давай, — прошептал он. — Последнее усилие.

Боже, не слишком ли много «последних усилий» за прошедшие пару часов?

Шаг, потом ещё один, третий. Дождь, кажется, прекратился, а тьма наоборот сгустилась. Под ногами уже не чавкает, каблуки не проваливаются. Снова странный звук. Неожиданно стало теплей, но меня по-прежнему колотит так, что даже зубы постукивают.

— Осторожно, ступени.

Я собрала в кулак остатки воли и сделала ещё три шага, мысленно отмечая — шелест дождя не слышу, зато слышу стук собственных каблуков. Но под ногами не камень, а что-то другое.

Внезапно тьма начала отступать, мир заполнился тусклым желтоватым светом. Равнодушно отметила, что стоим посреди большой комнаты с деревянным полом и стенами из необработанного камня. Впереди — камин, низкий стол, стулья какие-то нереальные, крохотные. Ещё какая-то мебель вроде пары комодов, справа узкая кровать, слева ещё одна дверь. Окон, кажется, нет.

Эрик разжал пальцы, высвободив моё запястье. А я не выдержала и обессилено опустилась на пол. Всё. Я — труп. И мне совершенно наплевать, что будет дальше. Сейчас растянусь на дощатом полу и вырублюсь.

Принц сел рядом, сказал:

— Раздевайся.

— Не могу.

— Надо.

— Не могу.

Эрик тоже не мог. Я это чувствовала. Тем не менее, огненный монстр потянулся к корсажу и принялся развязывать шнуровку. Я послушно подняла руки, позволяя стянуть остатки промокшего насквозь платья. Сразу стало легче и ещё на полградуса теплей, но зубы по-прежнему стучали.

Совесть взвыла дурным голосом, пришлось сделать ещё одно «последнее усилие», выдохнуть:

— Не надо. Я сама.

Принц не возражал. С трудом поднялся на ноги, пошатываясь направился к одному из комодов. Когда справилась с туфлями и чулками — вернулся и протянул полотенце.

Кое-как удалось стянуть майку и панталоны, стереть с кожи остатки дождя. А вот на сушку волос сил не хватало, поэтому просто обмотала голову полотенцем и на четвереньках поползла к кровати.

Краем глаза отметила, что принц уже избавился и от сапог, и от камзола с рубашкой. Зубами не стучал, но взгляд был таким же мутным, как и мой. И ещё осознала вдруг, что кровать в этом убежище одна.

— Чур, одеяло моё, — просипела я. Шутила, разумеется.

Впихнула себя под одеяло, закрыла глаза. Через мгновенье меня бесцеремонно подвинули и обняли. Стало теплей. Перевернулась. Закинула на огненного принца ногу, прижалась плотней, и провалилась во тьму.

Разбудил меня аромат жареного мяса. Да, именно мяса. И именно аромат, а не запах. Изумительный, тонкий, невероятно приятный. Рот мгновенно наполнился слюной, желудок забурчал. Но глаза открывать не спешила…

В памяти всплывали мутные картинки воспоминаний. Бесконечный, мучительно долгий коридор, прогулка под дождём, убежище. Жуткий холод, мокрое платье, благословенная сухая постель и сопящая грелка под боком. Вчера я этого почти не понимала, двигалась по инерции, едва ли ни на инстинктах. И отключилась, так и не осознав — мы всё-таки выбрались. Мы выжили!

Что-то звякнуло. После послышался скрип и приглушенное «ай!». Я улыбнулась уголками губ, потянулась… Потянулась и тут же замерла. Что-то было не так.

Во-первых, никакой ломоты в теле — а ведь она неизбежна после столь утомительной прогулки. Во-вторых — ни намёка на простуду. В-третьих… в-третьих я даже дышать перестала. А потом закусила губу, осторожненько перевернулась на живот и уткнула нос в подушку, в надежде сдержать истеричный смех. Кажется, я не только факт спасения не осознавала, но и кое-что ещё пропустила.

Чёрт! Чёрт!!!

Томящая, безумно приятная слабость в… некоторых частях тела была не единственным, но самым красноречивым свидетельством того, что… чёрт!

— Ага… — протянул голос.