Ольга Баскова. Золотой конь Митридата
Глава 1
Синопа, 111 год до н. э. Лаодика развалилась на ложе, покрытом белоснежными простынями, и задумчиво глядела в потолок. Черный маленький паучок полз к окну, шевеля крохотными лапками, и она подумала, что ему не спастись. Слуги, тщательно следящие за чистотой, уничтожат его, а этого нельзя делать. Кто-то говорил, что в этом краю нет ядовитых пауков, и лучше их не трогать. Убьешь — плохая примета. Но, как бы то ни было, несчастное членистоногое — пленник в четырех стенах, и ему не выбраться без посторонней помощи. Как и ей. На гладком белоснежном лбу царицы появились морщины, и начальник телохранителей Мнаситей, возлежавший рядом на влажных смятых простынях, озабоченно посмотрел на любовницу, еще минуту назад дарившую ему горячие ласки. — Что случилось? Она приподнялась на локте, и Мнаситей залюбовался ее красотой, поистине божественной: прямой нос, округлый лоб, на который крутой волной падали светлые кудри. Большие глаза оттенялись длинными ресницами, сочные чувственные уста цвета густого вина манили припасть к ним, испить сладкую влагу. — Как ты хороша! — вырвалось у него, и Лаодика недовольно взглянула на любовника. — Красота не сделала меня счастливой. — Она откинула волосы, водопадом упавшие на плечи. — Я была счастлива только в детстве, со своей семьей. А потом… А потом наступила тьма, из которой мне уже не вырваться. По его недоуменному взгляду женщина видела, что любовник ее не понимает. Ее никто не понимает, все думают — раз царица, значит, бесится только с жиру. Ну в самом деле, чего ей не хватает? Любящий муж, исполняющий любые желания, красивые дети, роскошь… Им, этим глупым людям, невдомек, что она пленница в роскошном дворце супруга. То ли дело дома, в Селевкии, где она родилась, на берегу полноводной реки Оронты! Свобода, свобода, ничем не стесненная! Перед ее глазами прошли подруги, с которыми она любила играть и танцевать, учителя, обучавшие игре на кифаре и грамоте. Она слыла прилежной ученицей, хотя ее отец, сирийский царь Антиох Эпифан, не слишком принуждал дочь к наукам. Он знал: ее удел — замужество, но не по любви — по любви цари и царевны не женятся, — и потому никогда, как и ее мать, не интересовался, кто пленил взоры царевны. Она вспоминает глаза и улыбку юноши с маленького острова, который пел ей песни о любви и море, но никогда не смел взять ее за руку — ведь она царская дочь! И уж точно не ему стать ее суженым. Впрочем, и Антиох долго размышлял, за кого выдать дочь-красавицу, чтобы укрепить свое царство. Много приходилось ему воевать, со всех сторон наступали враги: из-за Тигра — парфяне, из пустынь — пропахшие зноем, загорелые до черноты арабы. Некогда могучее государство Селевкидов грозило утратить владения в Малой Азии. На кусочек его территории — Келесирию — посматривал Египет, а алчные римляне давно облизывались на всю территорию и делали все, чтобы Селевкидская держава утратила мощь. После долгих раздумий о судьбе страны Антиох решил сблизиться с понтийским царем Митридатом, не раз дававшим римлянам отпор и не признававшим их политику. Как только отец объявил ей об этом, она, рыдая, бросилась к его ногам, крича: — Отец, вы желаете моей смерти… Но у царя не дрогнул ни один мускул на морщинистом лице, и Лаодика поняла: как бы он ни любил ее, она всегда была разменной монетой в его политике. И ослушаться его она не имела права: от нее зависела судьба страны, судьба ее народа. Так бедняжка отправилась на побережье Понта Эвксинского и стала понтийской царицей. Она сразу невзлюбила мужа и его подданных, диких — как ей казалось — язычников. Ее не радовало море, даже цветом отличавшееся от того, что омывало побережье ее родной страны, горы и леса вызывали раздражение. |
