Она боролась со слезами, вспоминая, что он мог быть и нежным, когда хотел ее. Его собственность…

Он протянул ей руку, и она приняла ее, чувствуя, что ее губы начинают дрожать. Все могло бы обернуться совсем по-другому.

— Олаф, — позвала она сдержанно.

— Да?

— Я повинуюсь тебе сейчас, потому что ты сильнее.

— Меня не волнует, почему ты повинуешься мне или следуешь моим предостережениям, лишь бы ты делала это.

Эрин с трудом сдерживала слезы. Когда он открыл дверь, она незаметно проскользнула за ним. Они спустились в большую залу, оба блистая красотой, но в душе борясь с муками.

Олаф опять стоял под полной луной, его душу терзали мучения. Ни он, ни Эрин не остались в зале на обед. В гневе он забыл ей рассказать о смерти ее брата Лейта и Феннена Мак-Кормака.

В зале она быстро обнаружила, что ее брат не присутствует, и разрыдалась.

Олаф не смог прикоснуться к ней. Она бы оттолкнула его, поэтому ее брат Брайс утешал ее, а Олаф мучился от боли и неизвестности.

Она предала его! Или нет? Обстоятельства против нее, и это было так мучительно сознавать. А он снова почувствовал радость жизни, узнав, что у него будет ребенок, наследник.

Плачет ли она по своему брату? Или по Мак-Кормаку? Желает ли она, чтобы лучше он умер вместо ирландского короля? Олаф глубоко вздохнул. Он почувствовал боль. Он будет уважать ее чувства и поищет ночного приюта возле своего очага.

ГЛАВА 20

Величественные корабли заполнили береговую линию и гавань. Их драконовая чешуя и красно-белые паруса колыхались на ветру. Устрашающее и. прекрасное зрелище.

Олаф стоял в гавани, ожидая прибывших норвежцев. Его золотые волосы и плащ вздымал резкий ветер. Однако ни один викинг не решился бы осмеять ирландское одеяние Волка, так как выражение его лица — а это можно было различить даже с моря-было гордым. Он казался золотым богом. Многие, сражаясь с ним, считали, что Олаф окружен солнечной аурой. Сигурд стоял по правую сторону от него, а по левую — Грегори и Брайс Мак-Аэд.

Когда первый гость сошел на берег, его приветствовала доброжелательная улыбка Олафа. Гость и король Дублина встретили друг друга возгласами дружелюбия и восхищения.

Первым заговорил гость. Он был почти такого же роста, как и Волк, на год или два старше. Его манера держаться была более раскованна.

— Итак, братец Волк, вот он! Прекрасный город Дублин — твой. Он извлек тебя из моря и прекратил твое существование как викинга!

— Да, Эрик, это так, — ответил Волк. — Добро пожаловать в Ирландию.

— Приглашение от ирландца? — Эрик засмеялся. Его серо-синие глаза внимательно рассматривали брата.

— Нет, ты никогда не убедишь в этом ирландцев, — ответил Олаф, пожав плечами. «Особенно мою жену», — добавил он про себя. Но Эрик уже разговаривал с Сигурдом, громко похлопывая рыжеволосого гиганта по спине.

— Сигурд! Старый боевой топор. Неужели мой брат и тебя вытащил из моря?

— Мы ведем честную торговлю, Эрик. Честную торговлю. Ты увидишь сам, — уверил Сигурд Эрика, широко улыбаясь.

— Скажи своим людям, чтобы они выходили на берег, брат, — продолжил Олаф, — а мы поспешим в большую залу. Я представляю вам Грегори из Клоннтайрта и Брайса Мак-Аэда.

Ирландские принцы смотрели на норвежца с большой настороженностью, но против его доброжелательности трудно было устоять. Убедившись, что это один из тех викингов, от которых не исходит угроза, Брайс и Грегори остались в гавани с Сигурдом, чтобы сопровождать норвежские войска, в то время как Олаф с Эриком отправились ко входу в обнесенный стенами город.

Когда радость первой встречи улеглась, Эрик посмотрел на своего брата мрачно.