— Три, с вашего позволения, — переглянулись эти типы, отставив кружки.

Вроде и не космические, но большие деньги для речной калоши. Так что подобрались они правильно: предложение довольно щедрое.

— Фрахт до Золотого? — уточнил Васий, на что я кивнул. — Тогда два, как вы и изволили сказать. Отбывать пожелаете сейчас? И, простите, уважаемый…

— Задаток — половина вперёд, выдам на палубе вашего Толстяка. Успеем за два дня — второй в порту Золотого…

— Успеем, — синхронно выдали эти типы, вскакивая и сооружая из кожаных польт, своих и капитана, этакие носилки.

Мордас Града, при этом, был обращён назад и свисал с носилок. Суеверий насчёт куда тащить ногами Зиманда не имела, а топать по заблёванному бравым капитаном пути у помощника и механика (а никем иным второй офицер на речной лоханке просто не мог быть) желания не было. Причём скорость и сноровка, проявленная при составлении носильного устройства, заслуживала уважения и указывала на немалый практический опыт.

Рассчиталась эта парочка в Сухой стопке и чуть ли не рысцой (когда увидели что я омедвеженный) поскакали к своему Толстяку. На котором, получив у меня денежку, устроили потрясающую суету: матросы, какие-то снасти, блюющие капитаны так и мелькали перед глазами. И через полчаса старпом стоял в будке водителя калоши, а механик подпрыгивал рядом со мной.

— Уважаемый, мы подумали, что вам подойдёт капитанская каюта, даже прибрали там, — выдал он, на что я благожелательно кивнул. — И не отведёте ли своего гелеакулюса в трюм: Просто палуба Толстяка может не выдержать… — зачастил он, когда я приподнял бровь.

— Дюжину пудов? — ехидно уточнил я, спрыгивая с медведя. — Аркубулюс намного легче.

— А-а-а… тогда выдержит, уважаемый, — провёл подсчёты в уме механик.

— И чтоб к поклаже никто руки не тянул, — уточнил я. — А то останется без рук.

— Отрежете?

— Он сам справится, — похлопал я по металлическому крупу.

Отвёл меня механик в каютку, практически один в один, как на Быстрице — как я понимаю, типовой проект. Основным отличием был здоровенный шкаф, как выяснилось — забитый водкой и ромом. То ли весь спиртной запас Толстяка, то ли личный — капитана. Но мне было пофиг, так что развалился я на койке. Динька помоталась по Толстяку, вернулась с обиженный мордашкой. «Неинтересно и воняет», — поделилась она переживаниями, ну и сиганула в берлогу к Потапу.

Вообще, как я понял, не только Топтыгин получал эстетическое удовольствие от её танцев в берлоге. Но и сама Динька получала некоторую энергетическую пользу, то ли как сознательное действие Потапа, то ли от самого этого странного места. Я не интересовался, Потап не говорил, так что детали не слишком интересны, но то, что Динька от пребывания в берлоге «здоровела», не в плане размеров, а магии — факт.

В общем-то, самым занятным фактом за всё путешествие на Толстяке было то, что капитан ни черта не проспался. Блевать прекратил, но бултыхался в трюме на гамаке, на попытки его расшевелить не реагировал. А в остальном — путешествие как путешествие, рыба как рыба. Причём к Золотому Толстяк подплыл не чрез пару суток, а через полтора, около полудня, так что авр я отдал довольно спокойно.

И уже с портовой стражей Золотого… вышло намного проще. Мне даже не пришлось извлекать переложенный свиток с рядом: мою почтенную физиономию узнали, поприветствовали и просто записали «цель пребывания» с моих слов: «получение вознаграждение за ряд с Корифеем».

И от порта я довольно быстро втопил к эркеру: аркубулюс был и вправду непотребно обвешан баулами, а именно в Золотом мне и внешний вид, и респектабельность — достаточно нужные вещи.