До тех пор, пока гигантский фиолетовый паук не выплыл из тумана и не забрался к нему на спину. Одна из лап пролезла под пластину, прикрывающую круп халика со стороны хвоста. Животное испустило душераздирающий вопль и ткнулось мордой в пыль, пронзенное длинным лезвием. Раймо вылетел из седла и приземлился со звуком разбитого ксилофона. Он увидел, как паук, пошатнувшись, растворился, а вместо него вокруг бывшего лесоруба запрыгал, завизжал фальцетом фирвулаг в заляпанной кровью кирасе – точь-в-точь сварливый гном из диснеевского шедевра.

– Ага, попался! Попался! – ликовал фирвулаг, размахивая у него перед носом черным, остро заточенным ножом.

– На помощь! – заголосил Раймо и приготовился дать деру. Но перед ним бился в предсмертных судорогах халик, не давая ему прохода мелькающими ногами.

«Помогитепомогитепомогитепомогите!»

«О силы небесные, дровосек! Ты ли это?»

«Эйк! Эйк, ради Христа!»

К нему откуда-то протянулся пыльный луч, словно от карманного фонарика: безобидно скользнул по розовым доспехам, а когда перекинулся на фирвулага, то как-то сконцентрировался.

Конечности карлика судорожно дернулись, обсидиановый нож отлетел в сторону. Оранжево-желтый луч лизнул тело гуманоида, расплавил кирасу, и на теле остался страшный ожог. Фирвулаг пронзительно визжал. Из тумана послышался удовлетворенный голос:

– Недурно сработано. – И астральный луч уперся прямо в разверстую пасть карлика. Последовал негромкий взрыв; за ним распространилось зловоние.

– Да открой гляделки-то, дровосек. Твой сиятельный рыцарь пришел к тебе на помощь.

Все еще оглушенный, Раймо трясущимися пальцами приподнял забрало. Огромный черный иноходец в золотых латах добродушно глядел на него из-под золотого султана. А еще во лбу его торчал граненый аметистовый шип, как у единорога. В седле восседала миниатюрная сверкающая фигурка, казалось, излучавшая неудержимую силу. Ни оружия, ни щита Раймо не разглядел, в руке у человечка было фиолетовое знамя с эмблемой, показывающей фигу миру изгнания. Черный плащ с фиолетовой каймой во всем незапятнанном блеске прикрывал подбитые золотом доспехи Эйкена Драма. Он усмехнулся и, не шевельнув пальцем, поднял Раймо на ноги.

– Ну вот, дровосек. Ты опять как новенький. Ступай обратно в ад, свидимся позже!

– Погоди… – взмолился бывший лесоруб.

Но Сиятельного уже и след простыл. Шум битвы сгущался вместе с облаками дыма и пыли. С минуты на минуту он вновь попадет в какую-нибудь передрягу.

Раймо, пошарив вокруг, нашел свой меч. Обогнув издыхающего иноходца и жуткую массу, в которую превратился карлик, он поспешил в противоположную от психокреативных взрывов сторону, подальше от бряцания стекла и бронзы, от хора человеческих и нечеловеческих воплей, наполнивших его слух и ум. Но, сделав несколько шагов, застыл на месте: ничего не видно, куда ж идти?

– Что делать, что делать? – скулил он.

Продержись до заката, посоветовал ему внутренний голос, у тебя будет по меньшей мере три часа, пока поле очищают от трупов и раненых. Легко сказать – продержись! Тут и спрятаться-то негде…

Он споткнулся о тела двух обезглавленных фирвулагов и сказал себе: дальше бежать бессмысленно. Ты знаешь, что тебе не найти на равнине ни одного естественного укрытия – так почему бы и нет?.. Он повалился наземь и заполз под черные раскинутые конечности. Затем, как учил Эйкен, когда бабы чуть не свели его с ума, загнал свой ум в маленький спасительный закуток. Если кто-нибудь не направит на него прожектор мысли, то он спасен. Весь в предвкушении блаженного отдыха, почти не чувствуя боли, Раймо Хаккинен стал ждать.