– Горы… Ты знаешь их знак. Поищем его сначала тут.

Такая маленькая подсказка! Сколько придется потратить времени? А если они и отыщут другой такой знак, что толку, если остальные им ничего не скажут?

– Пророчица, – медленно произнес Джеган, – ты вновь надела меч суровой справедливости. Может, он поспособствует нам в поисках?

Кадия с удивлением поставила светильник и вынула меч, старательно избегнув прикосновения к прищуренным глазам талисмана. Глаза, дабы видеть. А верхний таил Силу Древних. Подчиняясь безотчетному порыву, девушка наклонила рукоять к пергаменту, пролежавшему тут столько времени.

– С‑с‑с‑с‑а‑а‑а, – Джеган зашипел, как змея саль.

Кадия крепко сжимала меч. Он не сопротивлялся ей, но верхний глаз широко открылся и отбросил кружок света на длинную полоску.

Часть волнистых линий начала менять цвет, хотя краски были неяркими. Темно‑зеленые оттенки, точно плавающие листья ликана, красные пятнышки – как капли крови, расплывающиеся в воде. Голубизна, а рядом мазок синевы, переходящий в лилово‑бурый цвет трясинного ила.

Сплетение, ей вовсе не понятное. И не похожее ни на какие известные ей письмена.

Джеган вытаращил глаза.

– Записи Говорящих!

– Ты их можешь прочесть? – Кадия все еще надеялась. Если это письмена оддлингов, так Джеган, конечно, разберется в них!

Он нагибался, упираясь ладонями в стол по сторонам пергамента и напряженно в него вглядываясь.

– Место Салей, – медленно произнес он. – Остерегайтесь… опасность… горы,

– Место Салей… – повторила Кадия. – Где оно?

Он посмотрел на нее с выражением почти благоговейного ужаса.

– Было такое селение, но прошли великие дожди, и река завладела им. Жители – кто уцелел после бешенства воды – построили новое селение в другом месте. Его, Пророчица, ты знаешь. Это селение моего клана!

Кадия хорошо помнила, как посетила этот поселок, где дома были построены на платформах, опирающихся на сваи у берега озера. Оно было далеко отсюда, у Золотой Топи, вниз по реке за Тернистым Адом. Она обвела глазами свитки, ящики, книги. Быть может, глаз способен сделать явным и другое? Она держала светильник в одной руке, а меч в другой, пока Джеган развертывал свитки и раскрывал те книги, застежки которых поддавались его усилиям. Кадия обошла стол, наклоняя рукоять над записями. Но ничто не менялось. И никаких знакомых знаков она не различала, как и Джеган.

Движение в дверях заставило их обернуться. Вошел Госел в сопровождении Тостлет. Оба тщательно кутались в свои рваные одеяния, опасаясь ненароком что‑нибудь задеть и опрокинуть.

Благороднейшая! –  Кадия сразу же сосредоточилась на этой мысли. – Куав снова видел сон. Грядет Тьма. Призови свою Силу, чтобы преградить ей доступ сюда.

Кадия встала перед хасситти.

– Госел, я не владею истинной Силой. Вот это, – она повернула меч так, чтобы он увидел три ока в рукояти, – с моей помощью сослужило моему народу хорошую службу. Но мне неведом источник его Силы, я не знаю, могу ли вызвать ее по своему желанию. Проверить это в битве было бы неразумно. Вот все, что он сделал для нас сегодня, – повинуясь ее жесту, Джеган взял пергамент с изменившимися письменами. – Мой боевой товарищ говорит, что это письмена его племени, но он им не обучен. Что ты, Госел, способен прочитать в этом месте?

Хасситти ответил ей недоуменным взглядом.

Благороднейшая, нам не было предназначено вести записи. Мы, –  его когтистая рука обвела комнату, – снесли сюда на хранение все, что нашли, но нам. неизвестно, что запечатлено в этом.

Ваш сновидец, –  сказала Кадия, теряя вспыхнувшую было надежду, – что ему открылось?

Тьма и Тьма, Благороднейшая.