А предводитель синдонов уже выровнял небольшое пространство земли и поместил по его краям два фонаря со светляками, а потом принялся чертить кинжалом какие‑то линии, говоря при этом:

– Времени миновало много, и произошли всякие изменения. Юный воин, ты сумеешь показать, где находятся эти твои Клыки?

– Нотар течет вот так, беря начало в пещерах горы Джидрис, полных льда, так, во всяком случае, рассказывают. – Смайл опустился на колени рядом с чертежом и указал длинным пальцем. – Да, у истоков Нотара есть пещеры. Туда‑то и лежит наш путь.

– Ну а Клыки? – спросил Ламарил.

– Они вот тут! – Смайл ткнул пальцем в точку к западу от реки. – Благороднейший, «желтая смерть» широко расползлась в этих местах. Кланы уйзгу бежали оттуда на юг. Этот путь означает смерть. Мы говорили с разведчиками. По их словам, безопасно только там. – Его палец скользнул далеко на восток. – Нот, крепость Великой Волшебницы, теперь лежит в развалинах, но, видно, какие‑то чары она еще хранит, раз «желтая смерть» в ту сторону не поползла.

– И тот, кого мы преследуем, сейчас там… – Ламарил посмотрел на чертеж. – Зараженная земля его не пугает?

Видимо, он говорил сам с собой, потому что, не дожидаясь ответа, задал новый вопрос:

– А через трясину есть достаточно твердая дорога?

– Нет, Благороднейший. Но мы говорили с разведчиками. На восходе к нам придут знающие охотничьи тропы. И по нашему обычаю, на речках и озерах в местах переправ всегда спрятаны лодки. И те, кто придет, знают эти места.

Кадия не понимала, как они различают хоть что‑нибудь при таком слабом освещении. Однако они уверенно обсуждали расстояния и взвешивали, не слишком ли длинным окажется тот или иной путь. Тот, за кем они гнались, шел со скритеками, а эти болотные исчадия были опасными врагами.

– Мы сделаем то, что должны. – К группе у импровизированной карты присоединился Гуерс. Рядом с ним малыш хасситти почти уткнулся в чертеж длинным носом, точно обнюхивая каждую линию.

Затем он выпрямился во весь свой крохотный рост и указал не на карту, а на запад, что‑то возбужденно щебеча и прищелкивая. Ламарил выслушал его быструю речь, а затем сказал:

– Это Куав из рода сновидцев. Он просит, чтобы мы разрешили ему сегодня ночью обозреть для нас даль. Ведунья, для этого нужны особые травы. А у нашей целительницы Тостлет запас не полон. Ты не поделишься с ней?

Салин быстро кивнула, хасситти подошла к ней, и они вместе начали рыться в мешке. Наконец Тостлет взяла связку перекрученных листьев. Салин внимательно следила за ней.

Сама Кадия и думать не хотела ни о каком дальновидении. Тошнота, вызванная тем, что показала чаша, становилась все сильнее. Она даже не смогла укусить лепешку, хотя и была голодна. Свернувшись на спальной циновке, она крепко прижала к груди обнаженный меч, повернув его глаза от себя – пусть несут стражу.

К счастью, снов в эту ночь она не видела. А лагерь укрепили и охраняли синдоны, и она могла ни о чем не заботиться. И всю ночь она спокойно спала.

Раздалось щебетание, и к плечу Кадии прикоснулись чьи‑то пальцы. Она открыла глаза и увидела серый туманный рассвет. Над ней склонилась Тостлет. Целительница погладила ее по лицу. Осторожное движение когтей несло приятную прохладу. В другой руке хасситти держала чашку с чем‑то густым и жирным. В отличие от мази, с помощью которой обитатели болот спасались от жалящих насекомых, содержимое чашки источало благоухание и освежало кожу.

– Целительница! – Кадия стряхнула с себя остатки сна. – Прими мою благодарность. – Она приподнялась, села и улыбнулась Тостлет.