— Я представила Франческу своей матушке. Когда они осмотрели все цветы и вдоволь наговорились, было решено, что Франческа останется там поужинать.

— Так поздно! Когда же мне за ней прийти?

— В этом нет необходимости. Ее доставят в паланкине. У матушки служат два самых надежных носильщика в Делфте. Ни вам, ни фрау Вольф не о чем беспокоиться.

Франческа чудесно провела время в саду у фрау Тин с идеально ухоженными клумбами, прямыми дорожками, солнечными часами и тенистыми деревьями. Вместе с матерью Катарины они выбирали цветы для картины. Франческа хотела писать картину постепенно, по мере появления новых цветов. Было решено, что собирать цветы лучше всего утром, и Франческа будет заходить за ними по дороге в дом Вермеров. Оставалось подготовить холст и все необходимое для картины.

— Как жаль, что тюльпаны уже отцвели, — сказала фрау Тин.

Мать Катарины, маленькая полногрудая женщина с добродушным лицом и приятными манерами, была одета в элегантное платье темно-зеленого цвета. Ее круглые голубые глаза под тонкими бровями, казалось, смотрят на окружающий мир с несказанным удивлением. Однако это было вовсе не так — как и подобает светской даме, фрау Тин привыкла ничему не удивляться.

— Вы бы могли выбрать для своей картины самые лучшие сорта.

— Но ведь я собираюсь писать картину целый год, — улыбаясь, сказала Франческа. — Когда наступит весна, я напишу и тюльпаны.

— Ну, тогда все в порядке.

Когда Франческу принесли в паланкине в дом фрау Вольф, та встретила ее удивительно любезно. Вскоре девушка поняла причину такого обходительного поведения Гетруд.

— Фрау Тин всегда делает большие пожертвования на содержание богоугодных заведений, регентшей которых я являюсь, — самодовольно заявила Гетруд. — Мы с комитетом раз в год приглашаем ее навестить обитателей этих заведений. Я разрешаю вам посещать фрау Тин в любое время, когда она вас пригласит.

Франческа облегченно вздохнула. Хоть это ей было позволено! Фрау Тин разрешила Франческе приходить в сад, когда ей этого захочется.

Проходила неделя за неделей. В вазе, стоявшей на столике в мастерской, каждое утро появлялись новые цветы. Когда отцвели пионы, им на смену пришли клематисы, а затем розы и флоксы. С каждым днем Франческа все больше убеждалась, что лучшего учителя, чем Ян, ей не найти. Он был немногословен и с помощью одного мазка кисти мог показать Франческе то, что ей и хотелось узнать.

В отличие от отца Ян заранее планировал каждую мелочь в будущей картине. В течение многих лет художники использовали в своем ремесле различные новые приспособления. Это не относилось к таким неукротимым и непредсказуемым натурам, как Франс Халс и Хендрик. Вот уже целое столетие художники пользовались камерой-обскурой. Ян научил этому и Франческу. Камера-обскура действовала по следующему принципу: перед вставленной в стенку ящика линзой располагался предмет, который хотел изобразить художник. Линза проектировала предмет в перевернутом виде на холст или бумагу, расположенные на противоположной стенке перед линзой внутри затемненной камеры.

Ян Вермер усовершенствовал это устройство. Вместо обычного ящика камеры-обскуры он сделал передвижную кабинку, которую мог приставлять к стене, чтобы получить достаточно большое изображение предметов. Вермер заходил в кабинку и рисовал в полной темноте. Великолепные линзы, изготавливаемые здесь же, в Делфте, позволяли получить неискаженное изображение предметов и насыщенные цвета.

Франческа восхищалась изобретательностью Яна. Конечно, и Ян, и любой другой художник без труда могли обойтись и без камеры-обскуры, но она экономила время и с удивительной точностью передавала тени, очертания и архитектурные детали.