Из хозяев квартиры, дальних потомков цвета петербургской аристократии, некогда родовитой и придворной, осталась только эта старуха и какой-то троюродный кузен в Риге. Его жена покончила с собой при загадочных обстоятельствах, а сам он доживал свой век в большом собственном доме в центре города, который считался памятником старины и охранялся государством. Понижая голоса, женщины обсуждали судьбу своего рода, над которым якобы довлело проклятие.

Мужчины и женщины этой славной и знатной фамилии постоянно попадали в опалу, умирали молодыми на дуэлях или от скоротечной болезни, кончали свои дни в изгнании, а кое-кто лишался рассудка. Несчастливые браки, трагическая любовь, роковая страсть к игре, неудачное участие в военных кампаниях, – чего только не было присуще этим людям, пылким и необузданным, порывистым и неистовым в своих желаниях и чувствах.

Дух авантюризма и непонятный злой рок подкосили многочисленный и славный богатый род под корень. Осколки былого величия вызывали ностальгию по бурному и романтическому прошлому, но времена расцвета канули безвозвратно. Потомки блестящих екатерининских вельмож доживали свои дни кто за границей, а кто на родине, одинокие, всеми забытые, окруженные одними только воспоминаниями…

В один из таких тоскливых, нескончаемо тянущихся вечеров, когда за высокими окнами свирепствовала непогода, с силой обрушивая на жалобно дребезжащие стекла потоки дождя, а над накрытым к ужину столом уютно светил темно-оранжевый атласный абажур с бахромой и кистями, – старая хозяйка принесла фотографический портрет удивительно красивой женщины…

Ну да! Пассажир метро, одетый в черное, аж привстал от возбуждения. Конечно, он вспомнил, – именно тогда он и увидел это лицо с соболиными бровями вразлет, чистым прямым пробором, приглушенно-страстными глазами, нежным детским овалом… Тогда, мальчиком, он не мог отвести взгляд от черно-белого изображения на толстом картоне, он смотрел и смотрел, завороженный, околдованный неведомым дурманом…

– Наша кровь!

Старые женщины многозначительно переглянулись.

С тех пор он стал словно отравленный каким-то медленнодействующим ядом. Ни на одну женщину он не мог смотреть иначе, как безуспешно отыскивая знакомые черты с портрета. Женщины приходили и уходили, не оставив ни следа, ни сожаления. Все они были для него тусклыми и пустыми, как дешевый ширпотреб. Колдовское очарование, вернее сказать, больное наваждение, – превратили его жизнь в погоню за вечно бегущей тенью.

Все в его судьбе пошло на перекос. Необычайно сильная натура жаждала острых ощущений, развитые способности позволяли достигать многого, – и он окунулся в бурный водоворот жизни с головой, потеряв ориентиры, и не особенно беспокоясь, выплывет он, или нет. Чем он только не занимался, в чем только не участвовал! Погоня за приключениями бросала его из крайности в крайность, в конце концов приведя туда, где он сейчас оказался…

Вагон метро опустел. Кроме человека в черном, в другом конце прикорнул на кожаном сиденье изрядно выпивший трудяга.

Скоро ему выходить. На конечной станции было пустынно. Одинокие шаги странного пассажира гулко раздавались в просторном вестибюле, выложенном светлой плиткой. Сонный милиционер скользнул по нему равнодушным взглядом и отвернулся. Человек вышел из подземного перехода в ночную прохладу спящего города и зашагал по пустынной темной аллее.

Он снимал квартиру через посредников в панельной многоэтажке этого спального района, никуда не собираясь уезжать. По крайней мере, сейчас. Он отлично знал, что в большом городе можно надежно скрываться, и притом делать это бесконечно долго. Денег у него было с избытком, времени тоже. Оставалось ждать развития событий, а потом уже делать выводы и принимать решения.

Заказчик в этот раз оказался более чем странным, но деньги предложил большие, и человек в черном изменил своему правилу – никогда не приниматься за дело, если оно кажется сомнительным или вызывает плохие предчувствия.