Откуда-то издалека до меня донесся девичий голос:

— Пополам, а? Ему не нравится мой образ действий! Что за мягкость чувств! Надо будет им заняться.

Погружаясь в глубину, я неясно почувствовал какой-то приглушенный толчок — может, грохот выстрела? Я надеялся, что она застрелила Маддера, но ошибся. Просто помогла мне заснуть при помощи моей собственной гирьки.

Когда я пришел в себя, было уже темно. Над моей головой раздался какой-то громкий треск. В открытом окне рядом со столом появился сноп желтого света, падающий на боковую стену дома. Звук повторился, и свет исчез. Неоновая реклама на крыше.

С полу я поднимался, двигаясь, как человек, выбирающийся из густой грязи. Кое-как добрался до умывальника, облил лицо холодной водой, дотронулся до макушки и скривился от боли. Затем дотащился до двери и нажал выключатель.

Вокруг стола валялись разбросанные бумаги, сломанные карандаши, конверты, пустая коричневая бутылка из-под виски, окурки сигарет и пепел. Мусор, оставленный кем-то, кто постепенно опустошал ящики. Мне подумалось, что обыскивать их нет смысла. Выйдя из конторы, я воспользовался расхлябанным лифтом, потом в уличном баре выпил рюмку коньяка, отыскал свой автомобиль и поехал домой.

Я переоделся, уложил сумку, выпил немного виски и поднял трубку заливающегося телефона. Было где-то около половины одиннадцатого.

— Значит, ты не уехал, — раздался голос Кэтрин Хорн. — Я надеялась, что еще застану тебя.

— Ты одна? — спросил я все еще хриплым голосом.

— Да, но недавно. Несколько часов в доме было полно полиции. Учитывая, что произошло, они были даже очень милы. Считают, что это какие-то старые счеты.

— А телефон теперь, наверное, прослушивается, — буркнул я. — Куда, собственно говоря, я должен был ехать?

— Ну... ты же знаешь. Мне сказала об этом та, твоя девушка.

— Невысокая брюнетка? Очень хладнокровная? Говорила, что ее зовут Кэрол Донован?

— У нее была твоя визитка. Постой, разве это была не...

— У меня нет никакой девушки, — ответил я мрачно. — Могу спорить, что в разговоре, не подумав, ты упомянула одно название — название города на севере страны. Да?

— Да-а-а... — неуверенно подтвердила Кэт.

Мне удалось попасть на ночной авиарейс.

Путешествие могло быть вполне приятным, если бы у меня все время не болела голова и не терзали мечты о воде со льдом.

VI

Гостиница «Сноквольми» расположена на Кэпитэл-вэй в Олимпии. Перед ее окнами парк, занимающий целый квартал. Я прошел через кафе и добрался до места, где залив Пьюджета глубже всего вдается в сушу и заканчивается чередой опустевших пристаней. Все кругом было занято штабелями старательно уложенных бревен; какие-то старики сонно шатались среди штабелей или покуривали трубочки, сидя на ящиках под вывесками: «Дрова и щепки на растопку. Доставка бесплатно».

За ними была низкая береговая скала, огромные северные сосны вырисовывались на фоне серо-голубого неба.

Два старика, сидящих в каких-нибудь шести шагах друг от друга, казалось, не замечали один другого. Я медленно подошел к одному из них. На нем были вельветовые штаны, что-то, что некогда было красно-черной шерстяной курткой, и старая фетровая шляпа, вся в пятнах, как будто ее носили лет двадцать. В одной руке он держал коротенькую черную трубку, не очень чистыми пальцами другой осторожно старался вырвать длинный вьющийся волос, торчащий из ноздри.

Поставив вертикально один из ящиков, я уселся, набил трубку, закурил и выпустил клуб дыма.

— Кто бы мог подумать, что оно соединяется с Тихим океаном, — сказал я, небрежно указав рукой на море.