По обочине дороги бредет медлительный буйвол, щиплет траву. Чтобы далеко не ушел, на его спине сидит подпасок, и лет ему пять-шесть.

Война наложила отпечаток на все воспитание. На площадке возле школы под руководством учительницы ребята отрабатывают ружейные приемы. Но дети всегда остаются детьми. Рассматриваю школьные тетрадки. У девочек, как правило, аккуратный красивый почерк, ни единой помарки, у мальчиков почерк беспокойный, небрежный. Лукаво посверкивая глазенками, показывают на стоящего поодаль паренька: заляпанная белая рубашка, помятый воротник, взгляд исподлобья, вызывающий. Ясно — двоечник! Открываю его тетрадку — батюшки! Клякса на кляксе, на уголках такие четкие отпечатки пальцев, что им бы позавидовало американское бюро расследований.

Шли по улицам вечернего Ханоя. В эти дни город встречал камбоджийскую правительственную делегацию — всюду флаги, транспаранты. По улице ехала грузовая машина, в кузове которой стоял какой-то громоздкий предмет. Машина задела за натянутую поперек улицы бечевку с флажками, оборвала ее. Показались два подростка на велосипедах. Увидев такое, остановились. Собрали флажки и аккуратно сложили у дерева. Даже словом не перемолвились, сделали, как обычное. Потом вспрыгнули на велосипеды и уехали.

У нас бы так-то!

Шахта Кокшау

Дорога поднимается вверх. Слева она жмется к скалам, а справа, внизу, по-за деревьями, иногда мелькает море — голубоватая гладь воды, покуда хватает глаз. Еще утро, и, пока не знойно, шофер торопится взять подъем. В автобусе тишина. И вдруг неистовый крик Хиня:

— Попфей! Попфей!

Что за невиданный зверь «попфей»? Все таращатся в окна, стараясь увидеть его в зарослях непроходимого кустарника.

— Может, медведь, а? Хинь? — неуверенно спрашиваем вьетнамца.

— Э-э! — в отчаянии машет он рукой. — Не то… Попфей! — Он не знает, как объяснить.

Наконец, с помощью переводчицы, обаятельной Лин Лан, выясняется, что невиданный зверь «попфей» — подземная река. На асфальтовой дороге вырезан квадратик не более облицовочной плитки. Если в отверстие бросить плавающий предмет, часа через два его можно увидеть в море. На обратном пути так и сделали и поверили на слово, что, когда станем подъезжать к Камфе, наша дощечка уже будет покачиваться в волнах. А сейчас некогда, едем в Хонгай, шахтерский район.

Автобус остановился у современного здания с большими окнами, покрашенного в желтый цвет, — контора шахты Кокшау. Поднимаемся на второй этаж.

Встречают приветливые люди, усаживают за длинный стол, на котором термосы с кипятком, чашки. Сначала обычный при встречах чай и взаимные любезности — «как поживаете?» — а затем представитель дирекции товарищ Хуонг рассказал о предприятии. Бедная Лин Лан! Она легко переводит обычные разговоры, а технические термины ставят ее в тупик. Мы настолько обнаглели, что нет-нет и подскажем ей, о чем говорит товарищ Хуонг.

Одиннадцатью правительственными орденами награждена шахта за трудовые достижения и боевые заслуги. Все длительные годы разрушительной войны рабочие перевыполняли государственный план. Им мешали налеты американской авиации — они вставали к зенитным установкам, брали в руки винтовки. Раз стервятник упал прямо на территории шахты. И с тех пор не так безбоязненно стали пиратствовать летчики над этим районом.

Шахтеры Хонгайского района помнят дату 6 ноября 1929 года.