- А может, просто утопиться?

Судя по выражению его лица, он не оценил мою идею по достоинству, что очень меня обидело.

- Кому из нас? – невозмутимо поинтересовался он.

- Даже не знаю; тут возможны варианты. Видишь, недавно не было ни одного решения, а сейчас их целых три! Может, вместе, взявшись за руки? Сказки со счастливым концлм всегда завершаются словами «и умерли в один день». Пожалуй, так было бы романтичнее всего.

- С каких пор ты заделалась романтиком?

- Так, перед смертью…

- У тебя плохо получается; цинизм и язвительность идут тебе намного больше. Что ты так смотришь?

- Думаю, что кому-то давно не наступали на ноги.

- Не советую. На этот раз тебе нечем будет откупиться.

- Ты дал мне право по собственному усмотрению наступать на любые ноги в королевстве!

- За исключением моих.

- Такого сказано не было!

- Может, ты и матушке моей рискнёшь наступить на любимую мозоль?

Ну, вот. Разом испортил всё настроение.

- Боюсь, что уже наступила, - потупилась я.

- Так всё-таки, что мы будем делать с моими родителями?

Кажется, разговор был готов пойти по второму кругу.

- Уговорила я твоих родителей, - раздался чей-то утомлённый голос.

Подавшись вперёд, мы с открытыми ртами уставились на говорившую.

Я с изумлением взирала на женщину лет тридцати пяти, одетую в длинное светлое платье, строгое, но в то же время свободное. Женщина висела в воздухе дюймах в тридцати над землёй и сосредоточенно изучала собственные ногти, точнее говоря – безупречный на вид маникюр. И, несмотря на то, что она была совсем другого возраста, иначе себя держала и была по-другому одета, не оставалось ни малейшего сомнения в том, что это и была та самая фея, которая являлась мне последние несколько месяцев, подарила серебристые туфельки и неоднократно уверяла в собственной молодости и неопытности.

- Ох, и намаялась же я с ними! – заметила она, по-видимому, оставшись довольна собственным маникюром и, наконец, поднимая на нас глаза. – Существуют вопросы, в которых люди проявляют удивительное упрямство. Даже собственные ошибки отстаивают с таким рвением, будто речь идёт о жизни и смерти. Вот ты можешь мне объяснить, почему так? – Она отчего-то посмотрела именно на меня.

- Не знаю, но непременно подумаю на досуге. – Вступать в длительные философские дискуссии не хотелось; в данный момент меня значительно сильнее интересовали конкретные факты, о которых она могла, но не торопилась, сообщить. К тому же я никак не могла избавиться от ощущения, что в вопросе сквозил какой-то подвох. Уж очень умный взгляд был у этой повзрослевшей феи, которую и в предыдущей её ипостаси я никогда не назвала бы дурочкой. – Может быть, потому, что без наших ошибок, мы бы не были собой?

- Но я ведь не предлагаю перечеркнуть сделанные ошибки! – воскликнула она, так, будто расставить все точки над «и» в данном вопросе было жизненно важно. – Я предлагаю всего лишь идти дальше. А это предложение отчего-то встречает порой самое яростное сопротивление.