— Понимаешь, какая штука, — говорил Джимми Ноги своему брату. — Я думаю, часы еще у нее, она не отдавала их в заклад и не пыталась сбыть, по крайней мере, так считает Гарри Стэг, а он знает всех скупщиков краденого в городе, и ломбардов здесь только два.

— Да, — коротко откликнулся Ларкин.

Он был занят приготовлением соуса для спагетти к сегодняшнему ужину. Домой пришлось вернуться рано. В дождливую погоду почему-то — Ларкин не мог понять почему — никто из покупателей к нему в док не заглядывал. Так какого черта торчать там попусту, хозяин фирмы вполне может устроить себе отдых на полдня. Сейчас Ларкин резал лук, глаза у него слезились. Джимми сидел на стуле возле кухонного стола и потягивал джин с тоником. Раздвижные стеклянные двери, которые вели на веранду, были мокрые от дождя. Над верандой виднелось небо — серое и какое-то зловещее.

— Мама, да покоится она в мире, делала самый лучший на свете соус к спагетти, — сказал Джимми.

— Да, — согласился Ларкин. — Значит, ты думаешь, часы у нее?

— Вопроса нет.

— Тогда ты, может, прошвырнешься в тот дом?

— Какой?

— На Гасиенда-роуд.

— А что там?

— Этот паршивый стряпчий, знаешь?

— Ну?

— Мэтью Хоуп?

— Ну?

— Он снова приходил и сказал, что парень, которого шлепнули…

— Частная ищейка?

— Да, Самалсон. Он, Хоуп то есть, сказал, что Самалсон выследил ее до этого дома. Вернее, там несколько домов, называются «Башни Кэмелота», на Гасиенда-роуд, номер дома я забыл.

— Ну и что? Она там? Это ты хочешь сказать?

— Я не знаю, там она или нет. Это адрес, который она оставила в кабинете у врача. Самалсон собирался наведаться туда в понедельник, но его убили.

— Да.

Джимми отхлебнул джина.

Ларкин продолжал резать лук и проливать слезы.

— Все дело в чесноке, — заметил Джимми. — Мама всегда добавляла в соус чеснок.

— Я обязательно положу чеснок, — сказал Ларкин.

— Чеснок прогоняет ангела смерти. — Джимми расхохотался.

Ларкин тоже засмеялся, не переставая в то же время плакать.

— Стало быть, — заговорил, отсмеявшись, Джимми, — он получил свое как раз тогда, когда надеялся выяснить дело до конца.

— Да, в ночь на воскресенье.

— До того, как выяснил?

— Да.

— И ты хочешь, чтобы я отправился туда с фотокарточкой?

— А она у тебя разве есть?

— Да, Стэг вернул ее мне. Его настоящая фамилия Стаджоне, ты знаешь?

— До сих пор не знал.

— Потому что ни один порядочный итальянец не станет менять фамилию.

— Что ты имеешь в виду, черт побери?

— Люди считают, что фамилии меняют те, кто вынужден скрываться. Или сбежавшие из дому сыновья. И евреи, которые стали звездами в кино. Пол Ньюмен еврей, если хочешь знать. Думаешь, это его настоящее имя, Ньюмен?

— Не знаю, — ответил Ларкин. — Вообще-то еврей может иметь такую фамилию.

Он был еще сердит на брата за то, что тот снова поднял дурацкий вопрос о перемене фамилии.

— И Кирк Дуглас, — продолжал Джимми. — Его по-настоящему зовут Израэль Как-то-там. Боб Дилан тоже. А Джона Гарфилда помнишь? Он тоже был еврей. Скажу тебе, что для еврея из него вышел неплохой гангстер. Богарт тоже.