Ей нравилось быть женщиной Игната, видеть, как темнеют его глаза и слышать, как садится его голос, когда она тянулась к нему, проявляя чувства. Нравилось, как бережно он обошелся с ней впервые и так же относился после, правда, хихикнула она про себя, надолго его не хватало.

А ещё он наполовину «шерстяной». Руки от запястья до локтя и ноги от щиколоток до колена были покрыты мягкими черными волосками. Особенно ей понравилось проводить ногой снизу вверх по его ноге, «против шерсти».

И у него на мочке левого уха рос один смешной гордый волосок. Когда она сообщила об этом Игнату, он вдруг покраснел, чертыхнулся и побежал голышом в ванную. Вернулся победителем.

Лена развеселилась. Оказывается, для мужчин внешность тоже имеет значение.

Игнат в отместку попытался сосчитать веснушки у неё на плечах, они хохотали, потому что это было невозможно, а ещё потому, что Игнат стал называть совершенно нереальные миллионы и добрался до миллиарда.

Проведенное с ним время сделало её счастливой. Она и так-то принимала жизнь просто, без затей, а тут столько восхитительных эмоций, грех ещё чего-то желать.

И он её удивил. Он подарил ей серебряную цепочку с кулоном. Кулон был круглый, внутри круга была фигурка оленя.

― Кто это?

― Трепетная лань, ты мне такой показалась в усадьбе, ― Игнат радовался как ребёнок.

― Интересно почему? Точно не косуля? Насколько я знаю, лани пятнистые.

― Абсолютно верно! Кстати, у тебя на спине и плечах тоже пятнистость, веснушки, так что сходство очевидно,

― Спасибо, мне нравится. А мой подарок для тебя остался дома, не знала о твоём коварном плане, а то бы захватила с собой.

― На Рождество преподнесёшь, - отмахнулся Игнат.

― Или на старый Новый год, - подсказала Лена.

― Или на двадцать третье февраля, - заржал Воронин.

― Или на твой день рождения. А, кстати, когда он у тебя? И сколько тебе лет?

― По порядку отвечаю, десятого июля. Мне тридцать три сейчас. А тебе?

― Двадцать семь будет, в апреле, пятнадцатого.

― Лена, ты меня всегда поражала прямыми ответами, - Игнат поцеловал её, - думал, начнёшь жеманиться. Любите вы это дело, женщины. А теперь мне надо тебе что-то важное сообщить, поэтому пойдём, подкрепимся, чем Бог послал.

Бог у Игната был щедрый, послал много чего, что Лена в жизни не пробовала: заморские фрукты, деликатесы. Нет, на витрине она их видела, но считала несоизмеримым покупку фрукта или полкило говядины. Выбор был очевиден.

Они неохотно пожевали этих мясных нарезок, Лена всё же не выдержала, заглянула в морозилку, вытащила курицу и положила её размораживаться.

― Ты не будешь против, если бульон отварю? Я без первого могу прожить только день, потом впадаю в тоску, готовлю что-нибудь, хотя бы простой бульон, и сыта.

― Распоряжайся, всем, что есть. Так, о чём я хотел поговорить? А! Чтобы у нас не было разногласий, придётся привыкнуть, что я собственник. Лапать и целовать тебя позволено только мне, под руку гулять ― то же самое. Ну и прочее. Я самодур, домостроевец и ревнивец, - продолжил Игнат, составляя себе бутерброд.

Лена с интересом наблюдала. На кусок чёрного хлеба он уложил лист салата, затем пласт мяса, колбасы, язык, буженину, прикрыл ещё одним листочком салата. Второй был рыбным, принцип был тем же. Кусок хлеба, салатик, рыба разная, разделённая тоненько нарезанным лимоном. Заметив, что Лена за ним внимательно наблюдает, спросил:

― И тебе сделать?

Девушка в ужасе замахала руками. Ей было интересно, как он будет откусывать от этакого чуда.

― То есть другие мужчины меня целовать не могут? А я их?

― Да, верно. Исключение - твой отец, ну, может быть ещё и мой.