|
– Я полагал, что он чистый теоретик. – Не совсем, – уклончиво сказал Решетников. – У нас есть кое что… еще со времен Сталина… Разумеется, это очень высокий уровень секретности, да и есть некоторые нюансы… в общем, нечего там особенно исследовать. Это еще одна из причин, почему нам нужна Зона 51. Уж не знаю, почему, но в этом смысле американцам повезло больше. – Понял, – сказал Гумилев. Аэропорт Твин Фоллз был предназначен для местных рейсов на небольших «Эмбраерах» и физически не мог принять такую машину, как «Руслан». Сесть громадный самолет еще мог, но для взлета единственная посадочная полоса была слишком короткой. Однако стараниями все того же Джонсона полосу в кратчайшие сроки укрепили и удлинили еще тогда, когда окончательное решение о принятии миссии еще не было принято. Хитрый губернатор выбил на это деньги из правительства Альянса, здраво рассудив, что русские, может, и не прилетят, но хорошая взлетно посадочная полоса на дороге не валяется. К сожалению, губернатор не смог лично встретить миссию; его чиновники пообещали, что Джонсон наведается непосредственно в Твин Фоллз, где их уже ждет гостиница «Америтель Инн». Там же миссию ООН ожидали прикрепленные к ней агенты Пол Ковальски и Шон «Буч» Маккормик, прибывшие из Вашингтона. Глава седьмая Голгофа Фургончик остановился, дико заскрипев изношенными тормозами, в полуметре от Шибанова, который уже собрался было отскочить. Ростислав опустил винтовку и подошел к открывшейся дверце, из которой вылезал вислоусый старичок в огромной стетсоновской шляпе. – Ты еще кто такой? – сварливо спросил дед и прищурился. Лицо его было сложным переплетением морщин, из которых торчал бугристый нос. – У тебя глаза разного цвета. Это подозрительно. – Я не сделаю вам ничего плохого, – поторопился объясниться Ростислав. – Мы и не ожидали, что встретим автомобиль… – Автомобили сейчас тут редко ездят, это ты верно сказал, парень. Но это ни хрена и не автомобиль. На таком автомобиле только чертям в аду в сортир ездить. Потому у меня его никто и не отнимает. Я тоже никому не нужен, потому и живой. Воевать староват, отобрать у меня нечего… – А бензин? – деловито спросила Мидори, которая вместе с Атикой тоже подошла к фургончику и стояла рядом, с винтовкой наперевес. – А у меня нету бензина, – хитро улыбаясь, сказал старичок. – Это электромобиль, заряжается от солнца. Я всем показываю пустой бак, он специально приделан, и говорю, что остались капли. А кому нужен такой жуткий рыдван без бензина? Старик гордо подбоченился. – Панели батарей стоят на крыше. Я, знаете ли, изобретал на досуге, пока эта страна не провалилась в тартарары. Имею несколько патентов. Правда, ими сейчас можно только подтереться, если они еще уцелели в моем домике в Элко. – А старичок то по части ругательств даст фору Джею, – шепнула Ростиславу Атика. – Я все слышу, – сказал старичок. – Вылезайте уж все из кустов, чего прятаться, раз тут еще какой то Джей имеется. – Джей, к сожалению, не здесь… – Шибанов протянул руку. – Меня зовут Расти. Это Атика, моя жена. Это – Мидори. – Оливия! Оливия, вылезай! – вместо того, чтобы представиться, громко закричал дед. Боковая дверца фургона с грохотом отъехала в сторону, и с подножки с достоинством спустилась маленькая старушка в такой же стетсоновской шляпе, правда, украшенной искусственной выцветшей розой. В руках она держала дробовик стволом вниз. – Это Оливия, моя супруга. А я – Ромео Грэнджерфорд. Только теперь старик пожал руку Шибанову. – Что это за молодые люди? – поинтересовалась старушка. Она была такая же древняя и морщинистая, как и ее муж, в мешковатом джинсовом комбинезоне и домашних тапочках на босу ногу. |
