Она, улыбаясь, рассматривала его угловатую сутулую фигуру в поношенном твидовом пиджаке и костистую возбужденную физиономию с обвисшими усами. В свои сорок он все еще больше смахивал на студента, охваченного революционным пылом, чем на ученого, автора трех заметных, хотя и противоречивых книг.

– Как движется книга?

Склонив голову, он стал рассматривать ее, словно она была золотой рыбкой в аквариуме.

– Доказательства, я обрел доказательства. – Он поднял бокал с вином, сделал глоток и снова опустил его, расправив отсыревшие усы.

– Что за доказательства?

– Увидишь. Ты будешь поражена, девочка, в самом деле поражена. – При этих словах его лицо оживилось.

– Отлично, – с легкой растерянностью сказала она.

– Неопровержимые доказательства, что Дарвин был прав.

– То есть в ходе лабораторного эксперимента тебе удалось воссоздать процесс образования Вселенной?

– Предстоит отшлифовать еще кое‑какие детали, но, Боже милостивый, да, я увидел, как это было сделано. Из двух пылинок, девочка, появилась ДНК, дезоксирибонуклеиновая кислота.

– А откуда взялись пылинки?

– Из чистого воздуха, девочка, – торжественно провозгласил он. – Из чистого воздуха!

Появился официант и стал раскладывать по тарелкам заказанное филе.

Неожиданно голос Мейна обрел мягкость:

– Твой муж был рядом с тобой последние две недели?

– Что ты имеешь в виду? – Она почувствовала, что краснеет, уловив еле заметное движение официанта – тот стал прислушиваться.

– Он помогал тебе?

– Да, он держался молодцом.

– Отлично, – без воодушевления сказал Мейн.

Она снова покраснела и посмотрела на официанта, который был занят разделкой филе.

– Он по‑прежнему хочет, чтобы ты вернулась?

– Я… м‑м‑м… – начала она и запнулась. Взглянув на часы, она вывела на экранчик дату и удивленно уставилась на нее: 05.04. Может, 4 мая? Какой же сегодня день? Ведь все еще апрель, не так ли?

Смутившись, она снова посмотрела на часы.

– Алекс? Алекс?

Слова эхом отдавались в голове, и она попыталась понять, откуда они возникают; лицо с открытым ртом по другую сторону приблизилось к ней.

– Алекс? Ты в порядке?

Лицо было расплылось, но потом снова обрело четкость.

– Да, – сказала она, – да, я чувствую себя прекрасно.

– Ты страшно побледнела.

– Прошу прощения. – Она снова посмотрела на часы и нахмурилась. – Который час?

– Без двадцати два.

Часы шли правильно.

– Прошлой ночью была гроза? – спросила она.

Нахмурившись, Мейн с подозрением осматривал стоящее перед ним филе.

– Оно что, побывало в сражении? – неожиданно громким и серьезным голосом спросил он официанта.

– В сражении, сэр?

– Похоже, этот кусок только что вышел из боя.

– Прошу прощения, сэр. – Помявшись, официант исчез.

– Гроза?

– Или буря с молнией?

– Возможно. Прошлой ночью было очень душно.

Алекс почувствовала облегчение.

– А может это как‑то влиять на электрические приборы – скажем, на часы и тому подобное?

Мейн нахмурился:

– Возможно. Могут быть перебои в подаче энергии.

Несколько мгновений она молчала, раздумывая.

– А не может ли это оказывать какое‑нибудь воздействие на механизмы, подпитывающиеся солнечной энергией?

Он медленно склонил голову:

– Вероятно.