|
Не придумано еще таких слов. Только набор коротких мыслей-эмоций, и все. Когда гонка заканчивалась, он долго не мог выйти из неистового экстаза, в который впадал с момента старта. Плевать, кто первым пересек финиш! Если он, круто! Здорово! Кто-то другой – все равно классно! Жизнь удалась! Потом наступал эмоциональный спад. Пару дней он ходил с пустыми глазами, затем оживал снова. Будь у него выбор – ночь с самой прекрасной на свете женщиной или сто километров бешеной гонки на трассе, Липатов выбрал бы последнее. И никогда не пожалел бы. В начале заезда он сразу обставил соперников, вырвавшись метров на сто вперед. Разрыв между лидером и остальными гонщиками стремительно увеличивался. «Субару» ревущим призраком летела по ночному городу, за ней веером распустился хвост других автомобилей. Мелькали фонарные столбы, бортики ограждений, деревья, высотки. Трасса проходила в отдалении от спального района. Движение по ночам тут было редким. Вряд ли кто из жителей ближних домов слышал натужный гул двигателей соревнующихся автомобилей. Через три километра поворот. Если грамотно вписаться, все. Победа в кармане. И снова скука, маета от безделья. Но пока азарт, безумная страсть и наслаждение скоростью. Ночь, царица ночь. Воистину темны дела твои, а власть безбрежна. Никому не ведомо, какой сюрприз заготовили твои крепкие объятья. 8 Машина красиво прошла поворот, Липатов сбросил скорость. «Субару» плавно свернула и… оказалась в кромешной тьме. Фары выхватывали несколько метров дороги, фрагменты увиденного водителю не понравились. Дорожное полотно напоминало стиральную доску. Автомобиль тряхнуло, макушку крепко приложило о потолок. «Субару» заскакала по кочкам, ее чуть не занесло. Андрей титаническими усилиями сумел выровнять машину. Будь скорость повыше, наверняка перевернулся бы. Ремонт? Но где ограждения, знаки? Дорожные рабочие порой проявляют беспечность, однако не до такой же степени! Тем более, что еще несколько часов этот участок трассы был в полном порядке. Андрей специально прокатился по нему перед заездом. Да и Тоха Смирнов обязательно предупредил бы. Что он – себе враг? Ошибиться, свернуть не туда Андрей не мог, ибо поворот был один. И где, кстати, остальные гонщики? Он не видел их фар, не слышал звука моторов. Только темнота, ночь и разбитая дорога. Чистой воды сюрреализм, помутнение сознания или что там еще? А потом яркая вспышка во тьме, треск в лобовом стекле и осколки в лицо. По звуку он определил, что в машину стреляли из автомата, били практически в упор и не попали только чудом. Хорошо, что Андрей ехал без пассажира. Правое сиденье было буквально изрешечено. Окажись там человек – верная смерть. К гадалке не ходи. Липатов резко крутанул руль. Он не привык действовать в подобных обстоятельствах, ждал чего угодно, но только не автоматной очереди в себя, любимого. Теперь «субару» действительно занесло. Упав набок, машина прокатилась несколько метров, жалобно скрипя трущимся об асфальт кузовом, и остановилась, будто умерев на ходу. Андрея прижало к дверце. Сверху посыпалась какая-то мелкая дрянь, осколки бокового стекла. А когда «субару» прекратила движение, ему стало страшно. Гораздо страшнее, чем много лет назад на блокпосту в Чечне. Андрей с трудом вылез через проем, где еще пару мгновений назад стояло лобовое стекло, а теперь зияли дырки от пуль с разбежавшейся мелкой паутиной трещин. Сознание заполнило смешанное чувство непонимания происходящего: кто стрелял, почему, за что? Тяжелым грузом давило сожаление о разбитой дорогой машине; где-то на периферии роились мыслишки о цене за ее восстановление; но все пересиливал страх за свою жизнь и опять же за машину, которая может взорваться. |
