|
Рассказать им, что и как случилось. Машину жалко, никакая страховка не вернет ему то, что было. Впрочем, грех жаловаться: он жив и даже не ранен. Голова не болит, тошнота не подкатывает, значит, сотрясения мозга нет. А вот дыхалка сбилась, в висках застучали мелкие молоточки. Андрей остановился, сделал несколько дыхательных упражнений, которым учили еще в армии. Когда-то он спокойно бегал десятикилометровые кроссы с полной выкладкой. Первым к финишу не приходил, но и в дохляках не числился. Гоняли их тогда сержанты, как сидоровых коз. Что самое интересное – многое потом пригодилось. Вдох-выдох, пора. Андрей потрусил вперед. Кажется, его не преследовали, и все же чем дальше он отсюда уберется, тем лучше. Глаза успели свыкнуться с темнотой. Он увидел, что впереди, метрах в двухстах от него, прямая кишка улицы перегорожена настоящей баррикадой: бетонные плиты, кирпичи, остовы автомобилей, мешки с песком поверху, разный хлам – от мебели до старой бытовой техники. Это уже какая-то Красная Пресня получается или Париж времен Парижской коммуны, о которой Андрей слышал в школе и читал в «Отверженных» у Гюго. Вот только он ни в коей мере не походил на Гавроша. Ноги по инерции понесли вперед, однако грозный окрик с преградившего путь сооружения содержал недвусмысленную угрозу: – Стой! Буду стрелять. Андрей замер: – Не стреляйте! Я стою. Он с надеждой посмотрел наверх. Сейчас они увидят, поймут, что у него проблемы. Помогут, в конце концов! – Чего тебе надо? – спросили с баррикады. Прожектор осветил его одинокую фигуру. Он зажмурился. – На меня напали. Мне надо в полицию. Срочно, – заговорил Андрей. – В какую полицию? Мужик, ты сдурел! Вали на!.. – Да помогите же! – взмолился Андрей. Язык ворочался с трудом, и слова давались ему тяжело. Особенно столь унизительные для мужчины, который давно привык чувствовать себя самодостаточным. Грохнул выстрел. – Топай отсюда, урод. Следующая пуля будет твоей, – грозно предупредили с баррикады. Андрей послушно развернулся и пошел в темноту. Он не хотел уходить далеко. Люди с баррикады, в отличие от тех, кто сжег его машину, все же не стали стрелять в него, хоть и имели такую возможность. Есть смысл держаться к ним поближе – так безопаснее. А потом Андрей передумал. Пожалуй, чем дальше он уберется от вооруженных психов, тем лучше. На перекрестке свернул направо, подошел к развалинам двухэтажного дома и, подумав, нырнул в ближайший проем. Какое-никакое, а укрытие. Стоп! Есть мобильник, можно позвонить, предупредить, вызвать подмогу, да мало ли вариантов! В шоковом состоянии он совершенно забыл о такой возможности. Андрей мысленно обозвал себя идиотом. Вот только поверят ли ему менты? Не примут ли его слова за бред алкоголика или за галлюцинации обдолбавшегося наркомана? Ничего, он покажет сгоревшую машину. Доказательство железное, пусть попробуют поднять на смех! Звонок, всего один звонок. Его ждало разочарование. Мобильник пострадал в недавней аварии и превратился в бесполезный кусок пластика. Андрей с тоской повертел его в руках, без особой жалости выкинул и задумался. Теперь до него в полной мере начала доходить странность происходящего. Случившееся походило на дурной сон, но Андрей понимал, что это не так. Он во что-то влип, но во что именно? Логического объяснения не находилось. Шоковое состояние прошло, вместо него появилась страшная усталость. Глаза смыкались. С неимоверной силой клонило ко сну. Андрей присел на корточки, немного подумав, распрямил ноги. Так было гораздо удобней. «Утром разберусь», – решил он и, прислонившись к холодной стене, заснул. 9 Нашпигованный рваными, тревожными видениями сон внезапно оборвался вспыхнувшей в сознании молнией. |
