|
– Вы бы лучше поспали немного, – сказал Нефедов. – А то меньше солдат спите, глаза уже, как у вареного рака. А я подежурю. Чай, не первый день замужем. Знаю, что делать. – Посплю позже. Морозов чувствовал, что его неудержимо клонит в сон. Подошел к столу, присел на табурет, воткнул вилку шнура электрического чайника в болтающуюся на проводах розетку, подвинул эмалированную кружку с черными пятнами на месте сколов эмали, щедро сыпанул из пачки кофезаменителя. Подождал, когда вода в зашипевшем чайнике закипит, выключил его, налил в кружку кипятка и кинул следом два кусочка сахару. В который уже раз дал себе мысленный приказ: не спать! Постоянно дуя на кипяток, помешивая ложкой коричневую мутноватую жижу, делал аккуратные глоточки, ожидая, когда жижа немного остынет, чтобы можно было пить, не обжигаясь. Через несколько минут пошли звонки с постов, с докладами. Первый в порядке, второй… С седьмого поста доклада все не было. Старший лейтенант, фыркая, пил чуть остывшую бурду, гася раздражение. Солдаты и раньше засыпали в караулах. В былые времена провинившихся наказывали, сейчас стали относиться к этому мягче. Но черт возьми, ведь боец охраняет склад с оружием! Оно, конечно, понятно, если кто захочет напасть, то долго не удержаться, хоть спи на посту, хоть не спи. Личного состава для полноценной обороны явно недостаточно, территория большая, забор гнилой, как и ангары, как вообще все. Слово «разруха» так и просится на язык. В то, что боец может уйти с поста, старлей не верил. Куда ему идти? Во все стороны на много километров сплошной лес да болота. Не в поселок же. Там каждого в лицо знают. Да и к кому туда ходить? Потому и расслабились многие. Привыкли, что склады у черта на куличках, никто сюда не полезет. Зачем их вообще в такой глуши строили? Для кого? На тот случай, что если все кругом разбомбят, то хотя бы подобные склады останутся? Морозов отогнал бесполезные мысли. Столько уже думано-передумано, говорено-переговорено, что попусту время терять? Седьмой пост по-прежнему молчал. Ёрш твою медь! Мысль о том, что боец не отзванивается, все сильнее нервировала. Нехорошее предчувствие не давало покоя. Не первый случай, почитай, в каждом карауле такое приключается. Ну, прибежит разъяренный разводящий, постучит по каске заснувшего штык-ножом, пробьет втихую «фанеру» грудной клетки по возвращении. Иногда в ход идут злые шутки – автомат заснувшего прячут. Дескать, спи… украли, пока дрых. Какими последствиями грозит потеря оружия на боевом посту, известно каждому отслужившему. Но откуда это… уже не предчувствие, осознание? Да еще и Нефедов, бесконечно вошкая тряпочкой по бляхе, монотонно произнес, добавив тревоги: – С седьмого поста опять доклада нет. Загондошу урода. Старлей торопливо допил недоразумение из жженых злаковых, решительно поднялся, скомандовал: – Караул, в ружье! С сержанта сонливость как рукой сняло. Вскочив из-за стола, он продублировал приказ: – Караул, в ружье! Вырванные из тяжелого забытья солдаты суматошно зашевелились, вскочили с табуретов. Бойцы из отдыхающей смены, спавшие в форме, стали подниматься с кроватей, наматывать непросохшие портянки, натягивать столь же сырые сапоги, надевать ремни, заправляя форму. Офицер продолжал командным тоном: – С седьмого поста не поступил своевременный доклад. Надеть плащ-палатки, разобрать личное оружие, привести в боевую готовность, построиться у караульного помещения. Защелкали предохранители, лязгнули взводимые затворы, затем – опять предохранители, во избежание случайного выстрела. Кто-то проворчал: – Дождевиков на всех нет, на одну же смену только да тем, кто на постах. Как остальным идти? И так все мокрые… – Отставить разговоры! – прервал недовольного бойца Морозов. |
