Боец с автоматом, с открытым волевым лицом, с твердо сжатыми губами, с непримиримым взглядом, стоявший над Лопоухим, приводил его в ужас. Ведь достаточно ему только двинуть пальцем...

И вот теперь на лестнице Лопоухого бил колотун, сдержать который он никак не мог.

Перед нужной площадкой Демин остановился. Поманил Лопоухого пальцем.

- Теперь слушай. Когда махну рукой, подойдешь к двери. Позвонишь, назовешься...

- Они-и, - Лопоухий с трудом произносил слова, - меня пришьют.

- Дура! Через дверь стрелять никто не станет. Она стальная. Дверь открывается наружу.

Сразу встань за нее. Учти, перестрелки не будет. Стреляю я один. Твоих корешей живыми брать не намерен...

Лопоухий задергал головой. Он хотел чтото сказать, но язык отказал ему окончательно.

Раздалось бурчание, похожее на "бу-бу".

Демин схватил Лопоухого за лацкан кожаной куртки. Притянул, придвинул вплотую к себе. Холодно врастяжку произнес:

- Если также станешь бубнить у двери, первым шлепну тебя. При попытке сорвать операцию. Хочешь сдохнуть?

- Не-е-ет.

- Тогда перестань дрожать.

Демин, пригнувшись, чтобы оказаться ниже смотрового глазка в двери, проскочил в закуток холла и прижался к простенку. Автомат направил так, чтобы можно было дать очередь в щель, едва дверь приоткроется...

В шесть часов двадцать минут "труповозка"

увезла тела тех, кто еще вчера стрелял в милицию, не думая о том, что наступит возмездие...

Прошел год. Полковник Зорин стал генералом по званию и любимцем министра внутренних дел по положению. Теперь он не просто философствовал на кандидатском уровне.

Пользуясь положением генерала, он стал давить тех, кто пытался отстаивать собственные взгляды на жизнь и службу.

В академии МВД специалисты обсуждали проблемы, связанные с возможной отменой смертной казни. Зорин закатил пламенную речь, став зачинателем дискуссии. Он заранее обвинил в ретроградстве и рецидивах большевистского мышления всех, кто стоял за сохранение жестокого отношения к убийцам.

Трубин выступил против подобных оценок, поскольку угрозы и запреты в дискуссии не бывают полезны и плодотворны для выяснения сути проблемы.

Потом"спор из аудитории перешел в кабинет генерада Зорина. Выговорившись, тот снизошел до милости и решил закончить дело миром.

- Не надо радикализма, Трубин. Я озвучивал мысли и взгляды министра. Это ты должен понять. Сам же я как гражданин хорошо знаю, какое ожесточение вызывают в обществе убийцы. Особенно серийные маньяки. Если слышу о них, то готов на самые крайние меры. Но как философ начинаю размышлять и задаю во. прос: почему государство присваивает себе право казнить, убивать? Чем в таком случае оно лучше самих убийц?

- Ай-ай, какие мы философы! - Трубин произнес это насмешливо, с большой долей презрения. - Почему вам, господин генерал, не пришло в голову выступить против права государства посылать в Чечню на смерть молодых мальчишек? За которыми вообще никакой вины? Или я не курсе? Может быть, вы как член коллегии министерства на одном из ее заседаний такой вопрос ставили?

- Решение о войне принимал не я.

- А об отмене смертной казни закон поручено подписать генералу Зорину. Так?

- Найдется кому это сделать. Нас не спросят.

- Зря. Все равно я и при таком законе убийц, которые поднимут руку на милиционера, живыми брать не буду.

- Если вам, Трубин, надоело служить...

- То что?

- Есть много способов оставить службу достойно. С пенсией...

- Удивляюсь, как при таком рвении генерал Зорин столь медленно продвигался по службе.