— Ничего, — ответила Олеся.

Подруги переглянулись. Это был не обнадеживающий признак.

— Что, просто вот так взял и ушел? — удивилась Мариша. — Встал и ушел? И ни до свидания не сказал, ничего?

— Вообще-то, как он уходил, я не видела, — призналась подругам Олеся. — Я в отсутствии была. Но он мне записку оставил.

— Где она? — взволновалась Мариша.

— Я ее разорвала и выкинула, — сказала Олеся.

— Зачем?

— Разозлилась сначала очень, — призналась Олеся.

— Но что там хоть написано было?

— Ну, что он меня больше не любит и уходит, — сказала Олеся. — Смысл был такой.

— А дословно?

— Дословно? — задумалась Олеся. — Хм. "Ухожу.

Когда вернусь, не знаю. И вернусь ли вообще — тоже.

Меня не ищи. На работу ко мне не суйся. Толик".

— И все? — спросила Мариша. — Может быть, приписка какая-нибудь была?

— Нет, — покачала головой Олеся.

— А вешаться ты почему в таком случае задумала?

— Так ведь он от меня ушел, — недоуменно похлопала глазами Олеся. — Разве не ясно?

— Пока нам ясно, что он просто куда-то ушел, — сказала Мариша. — Если бы он ушел от тебя, то так бы и написал.

— Вы думаете? — просияла Олеся. — И в самом деле. А я-то дура!

С этим заявлением подруги не могли не согласиться. Но Олеся внезапно снова помрачнела.

— Да нет, ушел он от меня к другой женщине, — сказала она. — Она ведь мне звонила несколько раз.

— И что говорила?

— Ничего, Толика спрашивала, — ответила Олеся. — Но ведь и так ясно, что посторонняя женщина звонить не станет. И к тому же она отказывалась объяснить, что ей нужно от Толика.

Подругам стало ясно, что Олеся не только дура, но еще и дура ревнивая. Это уж было совсем никчемное сочетание. От такого и самому впору в петлю полезть.

Парень мог и сбежать. Но все же подругам казалось маловероятным, что Толик выбрал для ухода от своей любовницы именно тот день, когда должен был чувствовать себя хуже некуда.

— А как все получилось? — спросила у Олеси Мариша. — Постарайся припомнить все подробности, начиная с утра.

— Ну, утром я вернулась со смены и приготовила завтрак для Толика, — сказала Олеся. — Он должен был вернуться чуть позже меня. Приготовила его любимые сырники. Специально за сметаной для них на рынок моталась. Но он задерживался. Я позвонила ему на работу, и мне сказали, что Толик уже выехал. Про убийство я еще ничего не знала. А потом позвонил Толик и попросил его встретить. Я немного замешкалась, и когда открыла дверь, чтобы идти вниз, то Толик с Мишей уже стояли на пороге.

— А потом?

— Потом я уложила Толика на диван, а сама помчалась в аптеку, — сказала Олеся. — Кушать он не хотел.

Его тошнило, и голова кружилась. Он лишь все время просил пить и жаловался, что у него раскалывается голова от боли и мутит. А у меня, как на грех, дома кончились все лекарства. Верно говорят, что сапожник вечно без сапог. У меня тоже так, работаю в больнице, а когда дома что-то прихватит, всегда приходится лекарства в аптеке покупать.

— И что было после того, как ты вернулась?

— Толик уже ушел, а на столе лежала эта самая его несчастная записка, — сказала Олеся. — Да! Я же кинулась к соседям.