Мы почти добрались!

Некоторые из солдат СПО, как я теперь видел, несли тяжелое вооружение, и одна такая команда, состоящая из двух человек, как раз с трудом ворочала свою ракетную установку, готовя ее к стрельбе. Я рефлекторно прижал голову, когда ракета покинула трубу установки, проносясь в неуютной близости от нас, чтобы разорваться, доставив свою фраг-боеголовку в самый центр плотного скопления гаунтов, которые как раз заходили в атаку на Сестер.

— Это было с их стороны немного безответственно, — ровно прокомментировал Юрген, теперь полностью полагавшийся на огнемет, дабы провести нас через ряды наваливающихся хитиновых чудовищ, поскольку болтерные заряды, если бы мы принялись стрелять, рвались в опасной близости от наших соратников.

Я кивнул.

— Передайте этому идиоту, чтобы глядел, куда направляет свою водосточную трубу! — передал я по воксу, но, прежде чем Грифен успела отозваться, ракетчики выстрелили снова.

На этот раз боеголовка ударилась о землю посреди гаунтов, продолжающих без всякого эффекта засыпать нашу броню телоточцами, — и большая часть тварей разлетелась на куски. Что было куда менее приятно, так это металлический звон, с которым некоторые из кусков боеголовки срикошетили от нашей и так жестоко побитой брони, и раздавшийся почти сразу за этим тревожный звук рвущегося металла. Наша «Саламандра» резко завалилась на левый борт, больно ударив меня перегородкой по голове, а затем, к моему ужасу, Юрген заглушил мотор.

— Трак заклинило, — спокойно доложил он, словно неприятность была не больше, как если бы мои кальсоны сели при стирке на пару размеров. Он взвесил в руках мелту. — Придется бегом.

— Прекрасно, — проговорил я, стреляя в морду хормагаунту, который приковылял к нам с явным намерением откусить мне голову.

Шансов выбраться отсюда на своих двоих у нас просто не было. Даже священное Сестринство испытывало серьезные проблемы, пытаясь это проделать, а они были, на минуточку, в силовых доспехах. Но мне все же пришлось встать на ноги, чтобы отразить еще один подобный косе коготь своим нежно напевающим цепным мечом, благословляя по ходу дела свои рефлексы фехтовальщика. Похоже, удар по голове оказался гораздо серьезнее, чем я решил вначале. Я чувствовал слабость и головокружение, и, если бы не обстановка, в которой подобная роскошь была бы непозволительной тратой времени, я уже оставил бы на земле свой завтрак. Стараясь сморгнуть коричневую дымку, которая вращалась где-то в уголках глаз, я рубил и отражал удары, словно человекоподобный автомат, вне сомнения являя собой образец полного отсутствия утонченности, который определенно прогневал бы старину Миямото де Бержерака. Но по крайней мере, я умудрялся сохранять голову на плечах.

Когда толпа гаунтов наконец раздалась, больше устрашенная умелым обращением Юргена с мелтой, чем моими слабыми усилиями, я внезапно обнаружил себя лицом к лицу с куда более грозным противником. Это был еще один тиран улья, очевидно выведенный специально для ближнего боя, и он поднялся над своими подчиненными, обрушивая вниз двойной набор похожих на косы когтей. Я попытался отразить град его ударов, но запнулся, и ноги мои без предупреждения подкосились, в то время как темная пелена с границы зрения устремилась вперед, затягивая взор, — и я осознал только, что переваливаюсь через борт «Саламандры», падая на щебень у ее гусениц.

Это неожиданное движение спасло мне жизнь, потому как следующие удары тирана лишь проделали еще одну внушительную дыру в нашей крепкой маленькой машинке, но я, растянувшись на земле, был по-настоящему уверен, что пришел мой последний час.