Что ж, по крайней мере, честная позиция. Лучше оставаться холостым, чем разводиться в суде. Развод так травмирует детей…

— О! — воскликнула Хилда. — До меня только что дошло! Если Бернард не является отцом Петл, тогда остается только…

— Да, ты совершенно права. — На губах Бертолда появилась какая-то странная улыбка.

— Но… но… почему ты улыбаешься?.. Разве тебя это не огорчает? Я же знаю, Петл тебе не нужна.

— Кто это тебе сказал? — В голосе Бертолда явственно прозвучало негодование.

— Ты… ты сам говорил!

— Это я просто со злости и от неожиданности известия, — заявил Бертолд, небрежно махнув рукой. — Меня возмутило обвинение в том, чего я не совершал, а именно — соблазнил Флору и бросил ее беременную и без средств к существованию. Я никогда не поступал подобным образом, Хилда. Никогда, — с ожесточением подчеркнул он.

— Теперь я знаю это, — сдержанно промолвила Хилда, хотя душа ее ликовала от радости.

Значит, Бертолд — отец Петл. И теперь все будет хорошо. Фредерика не испытает огорчения, Петл обретет хорошего отца. А я? Что ж, я переживу, если хоть иногда буду видеть Бертолда. Кто знает? Может, в один прекрасный день я и перестану тосковать по нему. И, возможно, мы останемся добрыми друзьями.

Бертолд поднялся из-за стола и с серьезным видом принялся расхаживать вдоль окна, сцепив руки за спиной.

— Я не из тех, кто боится отвечать за свои поступки, — сказал он. — А теперь, когда я уже привык к мысли, что у меня есть ребенок, мне это даже нравится. Петл прекрасная девочка. И очень умная. Это сразу видно. И у меня есть две хорошие женщины, желающие помочь мне вырастить дочь. — Резко остановившись, Бертолд с благодарностью посмотрел на Хилду и улыбнулся. — Что еще нужно мужчине?

— Это… слишком хорошо, чтобы быть правдой! — горячо воскликнула она, чем несколько смутила Бертолда.

Он шагнул к Хилде, и в глазах его появилось совсем иное выражение, отчего ее охватила дрожь.

— Более того, — мягко продолжал Бертолд, положив сильные ладони на хрупкие плечи Хилды, — опекунша моей дочери вызывает у меня такое сексуальное возбуждение, которого я никогда не испытывал раньше. — Он притянул ее к себе. — Она смотрит на меня своими огромными темными глазами, которые подсказывают мне ее желания, заставляют выполнять их молчаливые приказы… — Губы Бертолда потянулись к лицу Хилды.

Она тихо застонала.

Это был необычайно страстный поцелуй, Хилде не оставалось ничего другого, как ответить на него с той же истовостью, утонуть в этом поцелуе, нестись по реке желаний, пока непреодолимая сила не вынесет в океан наслаждения.

Спустя пять минут Хилда пришла в себя и обнаружила, что сидит на краю стола, обхватив ногами бедра Бертолда, и дышит тяжело и прерывисто.

Кружилась голова, все плыло перед глазами. Руки Хилды, обнимавшие шею Бертолда, разомкнулись и безвольно рухнули на полированную столешницу. Если бы Бертолд не поддерживал ее, она упала бы на спину. Когда он отступил на шаг, Хилда испустила прерывистый вздох, похожий скорее на стон.

Глядя ей прямо в глаза, Бертолд стал приводить в порядок одежду. При звуке застежки-молнии на его брюках Хилда вздрогнула.

— С тобой все в порядке? — озабоченно спросил Бертолд.

— Я… не знаю, — дрожащим голосом ответила Хилда.