Но ведь нельзя строить отношения на лжи и обмане, возразил внутренний голос.

Черт побери!

Фредерика ждала их у дверей главного входа и выглядела сильно постаревшей.

— Это я во всем виновата! — выпалила она. — Наверное, Петл проснулась раньше, чем я услышала ее плач. Но я разговаривала по телефону и находилась довольно далеко от детской.

— Фредерика, не вините себя ни в чем, — тихо промолвила Хилда. — Никто не виноват.

— Где она?! — вскричал Бертолд.

— Пойдем, — сказала ему мать.

Она повела их какими-то коридорами, в пустоте которых тревожно отдавались их шаги. Наконец все трое вошли в палату, где малышка Петл лежала, подключенная к кислородному аппарату и опутанная массой проводов.

Хилда разрыдалась, и Бертолд успокаивающе обнял ее за плечи. Сердце его буквально разрывалось на части.

Медсестра, стоявшая рядом с кроватью, поспешно вытолкала их из палаты.

— Вы родители? — спросила она уже в коридоре.

— Это опекунша Петл, — пояснил Бертолд, поскольку Хилда, рыдавшая у него на груди, не могла вымолвить ни слова. — Мать ребенка умерла, а я отец девочки, — добавил он, подумав, что дальнейшие объяснения сейчас ни к чему.

— А я ее бабушка, — вмешалась Фредерика. — Это я привезла ее сюда.

— И слава Богу, что вовремя, — заметила медсестра. — Жалко бедняжку! У нее бронхит. Сейчас ей уже гораздо лучше, дышать легче, но предстоит трудная ночь. Врач скоро вернется и еще раз осмотрит ее, а вы постарайтесь не волноваться. Хорошо, что у нее нет аллергии на пенициллин. Конечно, он полностью не уничтожает вирус, но все же это лучший антибиотик для повторных инъекций. Правда, после бронхита бывают осложнения в виде пневмонии, особенно в таком раннем возрасте.

— А откуда вы знаете, что у девочки нет аллергии на пенициллин? — поинтересовался Бертолд.

Сестра удивленно посмотрела на него.

— Это записано в ее карте. Когда ее привезли сюда, карту заполнили с чьих-то слов.

Бертолд вопросительно посмотрел на мать. Та пожала плечами.

— Я не говорила, что абсолютно уверена в этом. Просто сказала, что у ее отца нет аллергии на пенициллин. Да и в семье подобного не замечалось.

— Мама, ради Бога! — взорвался Бертолд. — А что, если я не отец Петл? Ты же знаешь, стопроцентной уверенности у нас нет.

Хилда подняла на Бертолда заплаканные глаза.

— Но Бертолд… Кто же еще может быть ее отцом?

— Ладно, не беспокойтесь, — торопливо оборвала их препирательства медсестра. — Девочке еще не кололи никаких антибиотиков. Мы ждем результатов анализа крови. Я сделаю пометку в карте, но советую вам все же поговорить с врачом. А теперь извините, мне надо вернуться к пациентке.

Медсестра поспешила в палату.

Заметив, что мать и Хилда выжидающе смотрят на него, Бертолд пробормотал:

— Я просто хотел сказать, что мы не можем быть абсолютно уверены, пока не будут готовы анализы ДНК.

— Нет, Бертолд, ты можешь быть уверен, — решительно заявила Фредерика. — У меня появились новые факты, полностью устраняющие сомнения по поводу того, кто отец Петл. Вчера вечером мне позвонила Алексис. Я хотела извиниться перед ней за то, что отменила свое приглашение на ужин в прошлую пятницу, и рассказала о Петл. А потом она призналась мне, как любит детей и как их ненавидел Бернард. Он даже сделал себе операцию… чтобы не иметь детей. Эту, как ее?.. Ватек… вакек…

— Вазэктомия, — подсказал Бертолд, надеясь, что его голос не выдал ошеломления, которое обрушилось на него подобно лавине.