Из истории нам известно, что лорд Хад-ли, а именно так звали вельможу, писал сонеты.
Лалита с удивлением взглянула на своего собеседника, и он пояснил:
— Все приближенные ко двору королевы Елизаветы мужчины воображали себя романтическими рыцарями и поэтому выражали свои чувства к ее величеству или даме сердца исключительно в стихах. — Улыбнувшись, лорд Ротвин продолжал: — Конечно, большая часть их посланий не относится к высоким образцам литературы, но, несомненно, стихи делали придворный быт еще приятнее.
— Но самое большое удовольствие получала, без сомнения, та, кому они были адресованы.
Заметив это, Лалита подумала о том, как бы ей хотелось, чтобы кто-нибудь посвятил стихи и ей, но тут же одернула себя.
— Я бы очень хотел соединить эти клочки между собой и попытаться восстановить стихи. Было бы любопытно узнать, что сочинил лорд Хадли.
— Я очень горда тем, что вы доверяете мне выполнение такого важного поручения и вручаете столь ценные бумаги.
— Только вы ни в коем случае не должны утруждать себя. Если вы чувствуете, что глаза ваши устали, немедленно отложите работу. — Помолчав, лорд Ротвин неожиданно сделал супруге комплимент. — Ваши глазки совсем не такие, какими были раньше.
— Раньше мне приходилось шить каждую ночь при свете единственной свечи, — покраснев, объяснила Лалита. — Когда Нэтти позволит мне, я обязательно вышью вашу монограмму на ваших носовых платках. Я хорошо вышиваю.
Говоря это, Лалита не знала, долго ли она проживет в доме своего супруга. Ее сомнения развеялись, когда он произнес:
— Мне очень лестно ваше желание, но не предпринимайте никаких попыток рукодельничать, пока хорошенько не поправитесь. Вы мне обещаете это?
— Конечно, обещаю, — вздохнула Лалита. — Но вы должны знать, что совместно с Нэтти портите меня. Если я ничего не буду делать, то очень скоро стану ленивой, толстой и не годной ни к чему, кроме лежания на шелковых подушках.
— Я бы мечтал посмотреть, как вы, пухлая, возлежите на шелковых подушках, — улыбнулся лорд Ротвин.
Их взгляды встретились, и Лалита внезапно почувствовала комок в горле и затаила дыхание. Состояние это она не могла бы объяснить даже сама себе. Лорд Ротвин отвел взгляд и отдал серебряную шкатулку в руки супруги.
— Я буду с нетерпением ждать того момента, когда смогу узнать, что же именно лорд Хадли написал неизвестной красавице.
Сгорая от любопытства прочитать стихи, Лалита собиралась с утра пораньше устроиться перед туалетным столиком и там начать колдовать над разорванным сонетом, но в комнату заглянула Нэтти и спутала все ее планы.
— Госпожа, сегодня прекрасное утро. Лучше бы вам спуститься вниз и прогуляться по солнышку, а ваши бумажки подождут, пока не пойдет дождь. Кроме того… подозреваю, что его светлость дожидается вас.
Последней фразы было достаточно, чтобы Лалита принялась лихорадочно переодеваться. Она надела бледно-розовое платье. У нее никогда не было вещей такого цвета, и она с трепетом гадала, понравится ли оно лорду Ротвину. Он и в самом деле относится ко мне, как к реставрируемому зданию, думала Лалита, он выбирает для меня платья, как ковры и гобелены, которые должны хорошо смотреться в новом доме. Мысль была несколько отвлеченной, тем не менее девушке было приятно сознавать, что такой занятый человек, как его светлость, находит время не только думать о ней, но и выбирать для нее платья.
Спустившись в вестибюль, Лалита пошла по коридору, который вел в кабинет хозяина дома, где она рассчитывала отыскать его в эти утренние часы. Кабинет находился в некотором отдалении от приемной, где лорд Ротвин занимался государственными делами и встречался с важными людьми. Лалита была почти у двери, когда она неожиданно открылась и из кабинета вышел молодой человек. |