Лакей распахнул перед хозяйкой дверцу экипажа, заботливо укрыл ей ноги пледом, и карета тронулась в путь. Вот я и уезжаю, сказала сама себе Лалита, и ей сделалось так больно, как будто в грудь ей вонзили острую спицу. Я никогда не вернусь назад! Я никогда его больше не увижу, твердила себе несчастная девушка. Она оглянулась. Залитый полуденным солнцем замок был великолепен. Некогда он был райским убежищем для нее, она жила в замке в такой же безопасности, как Дюймовочка в тюльпане. И вот теперь она покидала этот гостеприимный кров.

— Прощай, любовь моя, — чуть слышно прошептала Лалита.

И слова эти были адресованы не замку, а его владельцу.

— Мне жаль, Генри, — сказал лорд Ротвин.

— Я ждал этого, — печально ответил мистер Беннет. Но, не сомневайтесь, я этого так не оставлю! Я буду сражаться до тех пор, пока они не примут законопроект.

— А я буду поддерживать вас, — пообещал лорд Ротви

— Вы сделали все, что могли. Вы выступали убедител но и красноречиво.

— Спасибо.

— Где же мы будем заливать наши неудачи вином, здесь или куда-нибудь поедем? — спросил Генри Грэй Беннет.

Лорд Ротвин на секунду задумался. Несмотря на то, что ему хотелось принять приглашение друга, у него было смутное предчувствие, что ему следует срочно ехать домой, в Рот-Парк. Лорд Ротвин никогда бы не смог объяснить, как и почему возникло у него это ощущение. Он просто знал, что ему необходимо срочно мчаться домой.

— Генри, простите, в следующий раз, — мягко отказался он. — Я приехал в палату лордов специально, чтобы выступить по этому вопросу, как и обещал вам. А теперь мне срочно надо домой.

— То, что ты сидишь в деревне в это время года, очень на тебя непохоже. Ты даже на скачки не ездишь.

Ответа на свое замечание сэр Генри Беннет так и не получил, потому что лорд Ротвин уже устремился к выходу из парламента и спешил к ожидавшему его экипажу. Четверка быстроногих чистокровных английских жеребцов домчит его до Рот-Парка быстрее ветра. У сэра Ротвина был отличный выезд, и он уже завоевал на скачках несколько призов. Садясь в экипаж, лорд Ротвин вспомнил, что обещал заехать в Карлтон-Хаус. Регент приехал в Лондон из Брайтона, чтобы почтить своим вниманием герцогиню и герцога Кент и присутствовать на церемонии крещения их дочери. При крещении малютку нарекли Александриной Викторией. Лорд Ротвин прекрасно знал, что его высочество сочтет крайне невежливым то, что, будучи в Лондоне, он, лорд Ротвин, даже не нанес визита своему высокопоставленному другу. Он также знал, что его высочество желает обсудить вопросы, связанные с перепланировкой Королевского павильона в Брайтоне. Эта постройка в Брайтоне стоила немало денег казне. Лорд Ротвин симпатизировал регенту как человеку и восхищался его желанием создать нечто, что будет поражать воображение потомков и чего английские монархи не позволяли себе возводить со времен Чарльза I.

— Народ чернит меня и смеется над моим Павильоном, — горько посетовал его высочество во время последнего визита лорда Ротвина в Брайтон.

— Когда-нибудь, — утешил его лорд Ротвин, — Королевский павильон будет самым замечательным местом в Брайтоне.

Итак, несмотря на то, что самым правильным было бы нанести визит регенту, лорд Ротвин решил ехать прямо в Рот-Парк.

Лорд Ротвин решил править сам, и его конюх с удовольствием отметил, что взгляды окружающих были прикованы только к ним. Лордом Ротвином было невозможно не восхищаться. Этот мужчина был не просто красив, своей ловкостью, грацией и силой он великолепно дополнял создание природы — четверку своих чистокровных лошадей.

Очень скоро столица осталась позади, и лошади вынесли экипаж на широкую дорогу.