— Тогда в путь, — сказала она. Она не шевельнула и пальцем, парус наполнился ветром, лодка поплыла, и мы махали, пока двигались по озеру. Тали махала в ответ, рядом с ней стоял Роан. Дико махал добрый народец. Но вскоре мы набрали скорость, и они пропали в тени.

— Держитесь, — сказала Карга. И нас подхватило и закружило, вода, деревья и небо смешались, путая нас, пока лодка не замерла. Мы оказались не в мирном озере Глубоководье, а плыли на запад по океану в летней полутьме, острова загадочно возвышались вокруг нас, будто там отдыхали большие морские существа.

Флинт обхватил меня рукой. Я сложила голову ему на плечо. Лодка плыла сама по верному пути. Чайки летели на ночь к суше и будто приветствовали нас дома. В темной воде рядом с нами плыло что-то грациозное, оно ныряло и оказывалось у поверхности, повторяло этот цикл.

— Он рад тебя видеть, — отметила Карга. — И не только он, — и после паузы она добавила. — Я горжусь тобой, девочка. Ты все сделала правильно.

Но я вдруг поняла, как сильно устала, и не смогла выдавить даже «спасибо».

* * *

Мы были в маленьком домике, где оставались до этого, на Дальнем острове. В тайной пещере на этом острове прошлой весной Карга меня учила магии воды. В этом скромном, но уютном домике мы с Тали оставались, пока я проходила обучение. В этой комнате мы с Флинтом провели одну ночь в объятиях друг друга, не зная, сможем ли сделать это еще раз. В ту ночь мы сдерживались, ведь ребенок стал бы для короля сильным оружием против нас. И мы снова оказались здесь. Домик был нашим столько, сколько мы того хотели. Люди здесь знали о нас и обеспечивали припасами. Если нам нужно было увидеть Каргу, мне нужно было лишь пройти к утесу и позвать Его.

Я думала, что меня уже ничем не удивить. Но то, что сказала Карга, когда мы спустились на пристань, меня испугало.

— Вы ведь хотите обручиться? Будьте рано утром в привычном месте, и мы будем готовы.

Флинт развел огонь в камине, я нашла чашки и травы для настоя, и эти слова висели в тишине между нами. Только когда мы сели у огня, а вода закипела, Флинт сказал:

— Помнишь день, когда мы попрощались в Тенепаде, и я ушел с горы? Ты сказала мне, что я был хорошим, несмотря ни на что, и я поверил тебе. Я надеялся в тот день на будущее. Я видел его ясно и четко: мы в месте, похожем на это, вокруг нас дети и то, что мы сделали своими руками. Муж и жена вместе в новом Олбане. Но… Не знаю, могу ли я быть таким человеком. Думаю, я слишком изломан. Слишком истерзан злом, что сотворил, потому не могу быть мужем или отцом.

Я боролась со слезами. Я сняла котелок с огня, наполнила чашки и придвинула одну ко мне.

— Тише, — сказала я. — Сиди и пей чай. Слушай тишину.

Вскоре после этого я забрала у него чашку, он дрожал от слез. Он склонил голову и закрыл лицо руками. Я села рядом с ним, положила ладонь на его спину, стараясь не потревожить его раны. Мои слезы падали в тишине, пока он осознавал свое горе. Всхлипы утихли не скоро, и он вытер лицо рукой.

— Разве все это, — сказала я, — было сделано не ради этого момента? Цель была великой, да. Свергнуть тирана, восстановить Олбан. Но и дать людям жить в мире. Дать нам растить детей без страха за них каждый миг каждого дня. Дать нам работать и любить, делать обычные дела. Быть свободными.

Он молчал.

— Станет лучше, — сказала я. — Обещаю. Мы будем справляться вместе. Мы поможем друг другу восстановиться.

— Я творил ужасные вещи. Хуже, чем ты можешь представить. Намного хуже. Как я могу объяснить это ребенку? Но я должен буду рассказывать сыну или дочери правду.