Когда она произнесла это имя, Сэму показалось, будто звезда коротко вспыхнула, испустив тоненькие лучи фиолетового, золотого и малинового тонов. Фея вздохнула.

– Здесь слишком много света. Весь этот неестественный электрический свет ваших городов загрязняет небо. Вы и сами страдаете, даже не сознавая того.

– Страдаем от чего?

– От потери звезд.

Когда Зубная Фея находилась в таком настроении, это пугало Сэма. Он отвернулся от телескопа и начал делать записи в дневнике звездных наблюдений, который он завел вскоре после покупки телескопа. Сверяясь с наручными часами, он записал все, что видел в эту ночь.

– Мне снова надо будет идти к Скелтону, – сказал он.

– К этому эскулапу? Вот типичный убийца звезд. Медуза Горгона в штанах. Из головы его так и лезут ядовитые змеи. Ты их не замечаешь, но я-то вижу отлично.

– Он ко мне относится нормально. Мама и папа рассказали ему про то, что случилось на Рождество, и он назначил мне новый прием.

– Выходит, это по моей вине. Вот уж чего я совсем не хотела. Послушай, я его боюсь, этого типа. Я боюсь его даже больше, чем Алисы. Они вместе подбираются ко мне с двух сторон.

– Ты всегда будешь где-то рядом со мной?

– Нет, потому что ты сам этого не хочешь. Ты облегчаешь им задачу.

Фея подняла глаза к небу, и Сэм увидел, что она плачет. Слабый свет звезд блестел на ее мокрых щеках.

Человеческие черты в ней стали более заметными. В прорехах ее износившихся, рваных брюк светилось голое тело. Под рубашкой угадывались контуры лифчика, а при взгляде на ее ободранные ботинки Сэм вдруг сообразил, что, если не считать шапки Санта-Клауса и мотоциклетной куртки тогда в Ковентри, Зубная Фея со дня их первого знакомства ходила в одной и той же одежде, которая постепенно превращалась в лохмотья.

– Извини. Я не хотел тебя расстроить, – сказал он.

– Я умираю, Сэм. Я медленно умираю.

– Извини, – повторил он. – Честное слово, я не хотел тебя расстраивать.

Он протянул руку, чтобы дотронуться до ее плеча, но она сразу напряглась и вскинула голову, как раздраженная лошадь. Быстро вытерев слезы со щек, она оскалила зубы и прошипела свирепо:

– Отвали. Какого хрена тебе от меня надо?

Внезапно она вскочила на подоконник, опрокинув телескоп, и Сэм едва успел поймать его у самого пола. Зубная Фея меж тем распахнула окно и выпрыгнула наружу, растворившись в черноте февральской ночи. Он перегнулся через подоконник, пытаясь за ней проследить, но не обнаружил нигде ее признаков – ни на земле, ни в небе.

Сэм затворил окно. Сердце его гулко стучало. Он извлек из-под кровати Перехватчик Кошмаров, нацепил на нос зажим-крокодил и начал глубоко и часто дышать, пока не сработал будильник. Он сразу его выключил, боясь разбудить родителей.

Сняв зажим, он вернулся к своему астрономическому дневнику, который лежал раскрытым на столе. Последняя запись гласила: «Затмение звезды Алголь в созвездии Персея в 23.45. Сириус меняет цвета. Что надо сделать, чтобы мы не потеряли звезды?» На его постели остались следы грязных ботинок.

Значит, это был не сон. Перехватчик Кошмаров это подтвердил, если, конечно, сам Перехватчик не был лишь частью его сна. Он задернул шторы и лег в постель. Но, прежде чем заснуть, он снова поднялся и, отодвинув рукой штору, еще раз посмотрел на звездное небо.

Сириус тихо угасал на южном горизонте.

Глава 25. Комната правды

Тот самый поцелуй месяцами витал над Сэмом как некий эфирный дух. Полученный новогодней полночью, когда язык Алисы раздвинул его губы в короткий промежуток времени между первым и последним ударами Биг-Бена , этот поцелуй не мог быть в полной мере соотнесен ни с умирающим старым годом, ни с только зарождавшимся новым.