Иначе можно было натолкнуться на того, кого жители называли «ночным странником».

Однажды, когда Елена пасла своих коз среди редких кустов горного склона, мимо проходил Милан. Это не было подстроено, но раз уж так получилось, Милан решил, что может с чистой совестью поговорить с девушкой.

Они уселись на освещенной солнцем траве, стараясь не испачкать одежду, и после нескольких простых фраз, замолчали, не зная, что говорить дальше.

Елена покосилась на Милана. Он был крупным и крепким мужчиной, не то чтобы красивым, но зато добродушным, как настоящий медвежонок. Грустные, меланхоличные глаза, широкие нос и рот, темные волосы и борода. Руки у него были волосатые, а движения размеренные. Быть может, мечтать о таком не следовало бы, но когда Елена давала свободу своей фантазии, ей казалось, что он наверняка может любить и ласкать женщину так, как никто другой.

Ей было приятно рядом с Миланом, его присутствие внушало ей спокойствие. Любила ли она его? Нет, об этом не было и речи.

Наконец он нашелся:

— Я… Э… я… строю себе дом в поместье.

Называть поместьем небольшой участок земли, принадлежавший Милану и его отцу, было слишком, но Елена вежливо ответила:

— Да ну?

— Да, мне показалось, что наш дом будет маловат, когда я женюсь и обзаведусь большой семьей. Да и корову еще одну завести не помешает.

Тут он безразлично добавил:

— И, может быть, парочку коз.

Елена спрятала улыбку.

— Как здорово, — сказала она. — Так значит ты… собрался жениться?

Милан покраснел.

— Да, время пришло. Мне уже двадцать пять, и хозяйству нужна женщина.

— Может быть, и тебе тоже?

— Да. И мне тоже.

Она нагнулась и сняла несколько травинок, налипших на ее мягкий кожаный сапог.

— Ты… уже, должно быть, сватался?

Он тоже не решался поднять глаза.

— Ты же знаешь, что нет, Елена.

Она прекрасно понимала, почему он не делает ей предложения. Беседа становилась все более натянутой, поэтому она вскочила.

— Смотри-ка, одна коза куда-то пропала!

Только что обе козы паслись рядом, а сейчас одна из них просто зашла за куст с желтыми цветами, так что повод прервать разговор был сомнительным.

Но Милан ее понял, а так как сказать ему было больше нечего, продолжение разговора оказалось бы в тягость обоим. Милану и в голову не приходило взять ее за руку или поцеловать. В этой местности репутация была для девушки превыше всего.

Он тоже поднялся.

— Ну что ж, пойду дальше. Если потребуется моя помощь, ты только скажи, Елена!

— Спасибо, скажу.

Оба прекрасно понимали, что она никогда не осмелится о чем-то попросить его.

— А ты придешь на праздник урожая?

Она неуверенно улыбнулась.

— У меня есть только это платье. Не думаю, что мне стоит появляться в нем на празднике.

— А почему бы и нет, — сказал он, сам не веря в то, что говорит. Ему ведь тоже не хотелось, чтобы она подверглась насмешкам. — В один прекрасный день, Елена, я куплю тебе новое платье.

На ее лице отразился страх.

— Нет, ты поняла меня неправильно! Но ведь своей собственной жене новые одежды покупать можно, не так ли?

С этими словами он ушел, прежде чем она успела ответить или смутиться.

Он ведь был деликатным человеком, этот добрый Милан.

Елена долго провожала его взглядом, следя за тем, как он то появляется, то исчезает между скалами и кустами на пути вниз, к деревне.