Курская дворянка предполагала поселиться в «Сулу-хане», заведении, ей хорошо известном, солидном и достаточно дорогом. Его здание, возведенное в традициях средневековой мусульманской архитектуры, чем-то напоминало оборонительное сооружение. Толстые стены из камня без окон на первом этаже, крытая галерея вокруг обширного внутреннего двора, всего одни ворота из дубовых досок. На первом этаже находились склады и конюшни, на втором — жилые помещения с узкими, похожими на бойницы окнами.

Ворота «Сулу-хана» в этот предвечерний час были распахнуты настежь, и русский отряд, тесно сбившись, на коротком галопе влетел во двор, где и остановился. Солдаты спешились, взяли лошадей под уздцы, стали оглядываться. Судя по пустующим коновязям и конюшням, особого наплыва постояльцев здесь не наблюдалось. Человек в красной турецкой феске и суконном кафтане, подпоясанном шелковым кушаком, вышел во двор из дома, чтобы поговорить с вновь прибывшими. Сначала он держался важно, но когда увидел Аржанову, то обрадовался и воскликнул по-русски:

— Моя прекрасная госпожа! Какими судьбами вы здесь?

— Добрый день, Энвер! — ответила ему Анастасия. — А где твой отец, достопочтенный Шевкет-ага?

— Полгода назад он покинул наш мир и ныне, я в том уверен, пребывает в раю, — на лицо Энвера набежала тень. — Его должность управляющего «Сулу-ханом» досталась мне. Никто из моих старших братьев не пожелал вернуться в Гезлеве.

— Случай весьма печальный, — курская дворянка вздохнула. — Но что делать, все мы смертны, друг мой.

— Вижу, вы приехали сюда по делу, — управляющий, или по-турецки — назир, окинул быстрым взглядом команду кавалеристов.

— Как всегда, Энвер.

— После столь долгого отсутствия рад приветствовать у себя в гостях несравненную Анастасию-ханым и ее доблестных слуг! — он отвесил низкий восточный поклон, сперва приложив обе руки ко лбу, потом — к сердцу.

— Найдется ли в «Сулу-хане» место для усталых путников?

— Места сколько угодно, госпожа. Война сильно мешает коммерции. Купеческих судов из Стамбула и Синопа совсем мало. Все боятся новой севастопольской эскадры.

— Пусть боятся, Энвер! — Флора усмехнулась. — Для тебя же я привезла некоторую толику золотых монет.

— Да вознаградит Аллах вашу щедрость и доброту, госпожа! — Энвер, сообразительный малый, сразу догадался, о чем говорит Аржанова, но виду не подал. — Что будете заказывать на ужин?

— Обожаю турецкую кухню в натуральном ее исполнении. На первое — гювечь, на второе — берек с рыбой, на третье — пахлава, чай, фрукты. Не забудь про кувшины с бузой для солдат.

— Сколько кувшинов, Анастасия-ханым?

— Думаю, десяти хватит…

Энвер, младший сын первой жены назира Шевкет-аги, попал в поле зрения русской внешней разведки в 1778 году. До того времени шестнадцатилетний турок-мусульманин учился в медресе при текие дервишей и хотел посвятить свою жизнь служению Всевышнему. Но отец его не одобрил этих намерений. Он отправил сына в Ени-Кале, к своему двоюродному брату, который торговал лесом, и его партнерами являлись русские. Энвер, ведя документацию в конторе родственника, легко освоил язык неверных. Еще он стал посещать чайхану, где играли на деньги в кости, нарды, шашки и шахматы. Там он несколько раз проигрался до последнего акче. Выручил юношу из беды приказчик греческого коммерсанта Микаса Попандопулоса, тогдашнего резидента нашей разведки в Крымском ханстве.