Плененный красотой русской госпожи, молодой мусульманин с восторгом согласился. При второй поездке Флоры на полуостров в 1782 году сын назира, к тому времени ставший дервишем, снова увязался за Аржановой и был с ней при обороне горной крепости Чуфут-Кале от наемников-чеченцев, присланных бунтовщиком Бахадыр-Гиреем. Теперь курская дворянка напомнила ему о давнем долге и открыто предложила стать конфидентом, то есть осведомителем секретной канцелярии Ее Величества в Крыму, благо положение странствующего дервиша способствовало сбору информации. Энвер сразу дал согласие, ибо боялся гнева отца, безгранично доверял Анастасии-ханым и знал, что русские всегда платят хорошо.

Таким образом три его долговые расписки нашли свое место среди документов Флоры и остались непогашенными. Вознаграждение турок получал каждый раз сообразно своим донесениям. Особенно денежными были для него годы 1782-й и 1783-й, когда на полуострове возник мятеж против законного правителя — светлейшего хана Шахин-Гирея, и когда тот отказался от трона в пользу Екатерины Второй. В 1787 году Аржанова также пользовалась его услугами при подготовке визита императрицы на полуостров.

Затем наступила пауза, о которой Энвер очень сожалел. Бросив бродяжничать с дервишами, он по просьбе Шевкет-аги, уже сильно болевшего, вернулся в Гезлеве и стал помогать родителю в «Сулу-хане». Прекрасную русскую госпожу турок видел около года назад. Он лишь изредка получал от нее записки на арабском языке с пожеланием успеха в делах и обещанием скорой встречи. И вот эта встреча произошла.

Энвер сам наблюдал за приготовлением блюд, заказанных Анастасией-ханым. Он распорядился использовать только свежайшие, наилучшие продукты из кладовой постоялого двора. Правда, в чайхане для дорогих гостей накрыли ужин по-турецки, то есть на низких столиках, за которыми следовало сидеть на кожаных подушках. Но ложки, вилки и ножи — предметы европейского обихода — в «Сулу-хане» уже появились. Назир Энвер-ага пожелал русским хорошего аппетита и удалился. Он знал, что Аржанова будет ужинать вместе с кирасирами и ей не надо мешать. Его время наступит позже. Он должен подготовиться к беседе.

Однако долго обдумывать свое новое донесение ему не пришлось. Энвер был в курсе всего, ныне происходящего в Джума-Джами и вокруг нее, потому как постоялый двор считался вакуфом этой мечети, то есть ее недвижимым владением, вечным и неотчуждаемым. Доходы от работы «Сулу-хана» поступали в распоряжение настоятеля храма и тратились им на различные нужды. Например, на ремонт здания, на поддержку неимущих прихожан, на религиозные праздники.

После присоединения Крымского ханства к России под названием Таврическая область османская разведка обратила особое внимание на соборные мечети, расположенные в приморских городах полуострова. Туда могли свободно приходить купеческие суда из разных стран. Так стараниями турок некоторые мусульманские храмы превратились в центры подпольной, подрывной работы против российской администрации. Первый раз имама Джума-Джами, спрятавшего группу лазутчиков из Стамбула, ящики с порохом и оружием, разоблачили — не без помощи Энвера, конечно, — летом 1784 года. Исламских террористов заковали в кандалы и по этапу отправили в Сибирь, священнослужителя вместе с семьей выслали на родину, в Турцию.