– Садитесь, Юрий Григорьевич. В ногах правды нет.

– Но я протестую! – Песков даже оглянулся в поисках человека, которому можно было бы выразить свой протест, но, увы, в комнате не было никого, если, конечно, не считать ненавистного ему опера.

– Эта квартира принадлежит вашей супруге?

– Вы отлично знаете, Воронин, что на мою зарплату в Питере можно приобрести только собачью конуру. А свою жилплощадь я оставил бывшей жене и дочери. И ушел от них в чем был.

– Похвальное бескорыстие, – одобрил поведение Юрия Григорьевича Герман. – Да вы садитесь, Песков, не вынуждайте меня к насилию.

– Ого! – нервно хохотнул следователь. – Вы мне угрожаете?

– Я пришел вас убить, Юрий Григорьевич, но прежде мне у вас надо кое-что выяснить.

– Слушайте, Воронин, вам меня не запугать! Не на того напали!

– Сидеть! – рявкнул Герман, целя из «Макарова» прямо в лоб следователю.

– Вы что, с ума сошли? – прошелестел посиневшими губами Песков, послушно опускаясь на стул.

– За что вы убили Морозова?

– Я его не убивал! – взвизгнул Песков.

– Я повторяю свой вопрос. Но если ответ будет тем же самым, мне придется прострелить вам правую ногу. Это больно, Юрий Григорьевич. Вы ведь знаете, с кем имеете дело, так что не стоит рисковать.

Пот градом катился по лицу Пескова, он оглянулся на дверь то ли в расчете на счастливый случай, то ли на поддержку небес. Воронин медленно потянул спусковой крючок на себя, но, прежде чем прозвучал выстрел, Песков дернулся и просипел севшим от напряжения голосом:

– Его убил Ридегер. Юлька проболталась.

– Вы знали, что Морозов был любовником вашей жены?

– Знал, конечно. Но меня это нисколько не волновало. Клянусь. Наш брак – это просто фикция. Мы сразу договорились, что каждый будет поступать, как ему заблагорассудится, но при этом избегать публичных скандалов.

– Когда вы познакомились с Василисой Радзинской?

– Два года назад. Юлька представила ее как свою родственницу. Скорее всего, это правда. Кажется, их бабушки были родными сестрами. Это Василиса помогла нам с квартирой, но оформила ее, естественно, на Юльку. А я тогда был влюблен без памяти и почти ничего не соображал.

– А когда вы поняли, что с вашей женой не все ладно?

– Через полгода, – глухо отозвался Песков. – Естественно, я пришел в ужас. А кто бы на моем месте не испугался? Сначала я решил, что просто схожу с ума. Даже хотел идти к психиатру, но вовремя одумался. В общем, я обратился за помощью к Василисе. Она мне сказала, что это вроде гипноза. Что в момент оргазма Юлька выбрасывает какое-то количество энергии, которая действует на ее партнера как наркотик. В общем, вполне научное объяснение. Мне бы плюнуть на этих баб да сбежать куда подальше, но я остался.

– Маны небесной захотелось, Юрий Григорьевич? – усмехнулся Герман.

– Да, Воронин, захотелось! – неожиданно зло выдохнул Песков. – Мне уже сорок лет, а я все еще следователь в районной прокуратуре. Вы же не будете отрицать, что я профессионал высокого класса?

– Не буду, – ответил Герман, не покривив душой.

– Вот видите, даже вы, откровенно не любящий меня человек, это признаете. Я неудачник, Воронин. Это как проклятье, от которого не избавиться. Все мои однокурсники уже выбились в люди. А я никто. Пустое место, как говорила моя жена.