Мы поели, вымыли посуду, а потом перешли в гостиную. Никто из нас не произнес и пяти слов. Я поставил пластинку «Криденс» и сходил в кладовку, откуда вернулся, надев нос Граучо Маркса.

— Уместно, как и всегда, — проворчал Пайк и вышел на террасу.

Эллен улыбнулась, а потом отвела глаза. Через некоторое время я снял нос и взял «Вальдез идет».

Я уже заканчивал, когда Эллен тяжело вздохнула. Подняв голову, я посмотрел на Эллен — по ее щекам текли слезы, а глаза покраснели. Я протянул руку и коснулся ее руки. Она сжала мои пальцы и сказала:

— Что они делали, чтобы заставить его так кричать?

В комнату вошел Пайк. Я пересел поближе к Эллен и некоторое время обнимал ее за плечи, пока она не попросила две таблетки далмейна и сказала, что пойдет и ляжет. Я проводил ее и стоял рядом, пока таблетки не сделали свое дело и она не заснула. Выключив свет, я спустился вниз.

— Она мне нравится, — сказал Пайк.

— Ты сказал ей, что работал в полиции.

— Она мне очень понравилась.

Я вытащил из холодильника две банки пива, включил тихую музыку, погасил почти весь свет в доме, после чего мы вдвоем вышли на террасу. Две машины ехали по дорогам каньона на юге и на востоке, то появляясь, то исчезая между домами на холмах. Даже койоты притихли.

Пайк уселся на полу, свесив ноги вниз. Я устроился рядом. Ну прямо как Том и Гек.

— Если у наблюдателя Дюрана хорошая винтовка, он моментально с нами разберется, — сказал я.

— Весьма возможно.

Мы продолжали сидеть рядом. Тяжелые тучи закрыли луну и большую часть звезд. Спрингстин пел о крутых парнях и разбитых сердцах.

— Помнишь, как я вчера сказал, что Морт сдался?

— Да.

— Так вот, он не сдался. Сдалась она.

— Я знаю.

— Она уже почти перешла грань. Морт, мальчик, а теперь она сама. Эллен полностью потеряла уважение к себе. — Пайк поднял бутылку пива и сделал несколько долгих глотков. — Я хочу, чтобы она вновь стала полноценным человеком, — продолжал я.

— Угу.

Я приложился к своей банке.

— А тебе не кажется странным, что Дюран дал мне так много времени, чтобы вернуть наркоту?

— Кажется.

— Похоже, он знает, что у меня нет кокаина, и просто использует время, чтобы отыскать свою потерю.

— Угу.

— Джо, как, черт тебя возьми, ты способен видеть ночью в темных очках?

— Я единое целое с ночью. — Он поднял банку и присосался к ней. Никогда не знаешь, когда он говорит серьезно. — Дюран хочет, чтобы ты нашел наркоту, поскольку сам не знает, как это сделать. Если он прикажет своим людям что-то искать, они оставят гору трупов, а толку не будет. Более того, они могут прикончить человека, который что-то знает.

— Ему было бы проще меня нанять.

— Может быть.

— Вот только я мог бы отказаться и передать дело в полицию.

— Он обделался со страху, подумав о такой возможности.

Я кивнул, глотнул пива и стал слушать, как мужество Спрингстина сменяется хриплой честностью Мелленкампа.

— Джозеф, чему ты у меня научился?

— Хорошим вещам.

— Каким, например?

Он не ответил. Я расправился с пивом и смял банку.

— Тип вроде Дюрана, имеющий в кармане пару сотен миллионов, не станет так переживать даже из-за сотни килограммов кокаина.

— Деньги для него не имеют значения.

— Вот это мне больше всего и не нравится. Возможно, наше время кончается. Может быть, Дюран уже готов махнуть на все рукой и прикончить мальчика и нас.