Это волки. Другой вид… хоть и различий между ними и людьми очень и очень мало. Дело даже не в геноме. Волки иначе мыслят. Новый вид – это в первую очередь иное мышление. Неужели побывав среди звезд волки не научились мыслить иначе? Не может такого быть.

    Сулим пытался смоделировать мышление, к примеру, Расмуса или его помощников. С одной стороны они рассуждают и поступают очень логично и здраво. С другой стороны в редких беседах иногда принимаются хохотать в самый неожиданный момент или внезапно делают из ничего не значащего слова просто убойный и непредсказуемый вывод. Это, конечно, может оказаться всего лишь следствием гораздо более высокого уровня знаний или данью прежнему окружению волков, данью их космической жизни. Но ведь ранее и у Сулима окружение по отношению к волкам было чужое, однако Сулим не мог избавиться от впечатления, будто волки видят его насквозь, будто им ведом каждый его шаг и каждый мотив всякого поступка. Попытка Варги скрыть их с Сулимом информированность относительно агента России представлялась Сулиму рискованной и авантюрной.

    Но ведь жизнь шефа разведотдела такой организации как «Чирс» не может обойтись без риска, верно? Риск давно стал профессией Сулима. Поэтому даже осознавая возможные последствия, Сулим оставался спокойным и уравновешенным. Даже находясь в космосе – там, куда люди самостоятельно выйти пока еще не успели.

    Большая часть перелета ничем не отличалась от путешествия в обычном земном лайнере любой из авиакомпаний. Только в кабине модуля было темнее, чем в салоне лайнера, и сидеть приходилось спиной к бортам. Ну и, конечно, никаких стюардесс.

    Сулим украдкой наблюдал за нюфом, но тот, поболтав некоторое время с соседкой, вскоре задремал.

    Ненадолго окунулся в чуткое беспамятство и Сулим; он очнулся когда модуль принялся плясать в воздушных потоках, будто бумажный кораблик на легкой волне. Впрочем, это напоминало скорее не авиаболтанку, столь обычную для малых летательных селектоидов, а упругую вибрацию на длинной и тугой нити, проходящей сквозь модуль.

    Болтанка прекратилась столь же внезапно, как и началась. Сулим ощутил еще несколько поворотов, снижений и ускорений по горизонтали, потом мягкий сброс скорости, быстрое, с холодком в груди, снижение и ювелирное касание грунта.

    Финиш.

    – Финиш! – объявила пилот все так же весело. Похоже, ей нравилось управлять этой верткой и послушной штуковиной.

    Сулим вдруг подумал, что управление мертвыми механическими аппаратами целиком, от первой до последней секунды лежит на пилоте. Это ведь не созданный для полета селектоид, который не умеет ничего, только взлетать, лететь и садиться, но уж это умеет так, как никто, кроме, разве что, птиц. Пилот может задремать, отвлечься, заболеть в конце концов. Пилот только помогает селектоиду. А тут – все не так. Стоит пилоту на миг расслабиться, и привет.

    От этой неожиданной, но вполне очевидной мысли Сулим вздрогнул и поежился, что случалось с ним очень и очень нечасто.

    Люк отдраили.

    – На выход! – скомандовал кто-то из волков; не Расмус и не его помощники. Кто-то из солдат. Видимо, охрана уже начала работать.

    Сулим отстегнулся и встал на слегка затекшие ноги. В люк лился ослепительный после полумрака кабины дневной свет, а когда Сулим вышел наружу, сразу же дохнуло привычным туркменским жаром, сухим и упругим, как поток воздуха из-за приоткрытой печной заслонки.

    Темные очки Сулим заранее положил в нагрудный карман легкой белой рубашки. Сейчас самое время нацепить их. Одновременно Сулим подумал – каково волкам в их плотных комбинезонах на этой больше чем сорокаградусной жаре? Впрочем, это совсем не его дело.