– Полагаю, что хорошо. – Она изо всех сил старалась, чтобы ее голос не дрожал. Ей очень хотелось спросить, почему он не приехал, как обещал, но она не осмелилась этого сделать. Никто из них не мог бы выразить словами свои чувства. Она просто смотрела на него; он был точно такой же, как и год назад: все те же безупречно подстриженные и расчесанные темные волосы, загорелое лицо, те же глаза, ждущие от нее чего‑то, чего она еще пока не могла понять. Она знала теперь точно, что не сможет сдвинуться с места под его взглядом, да и не хотела этого. Кристел хотела бы простоять вот так рядом с ним всю жизнь, чувствуя его дыхание и зная, что он смотрит на нее.

Довольно прохладный день сделался вдруг невыносимо жарким. Ему показалось, что у него внутри все растаяло, и он продолжал твердить про себя, что она всего лишь ребенок. Но они оба прекрасно знали, что он хочет ей сказать: «Я тебя люблю». Но конечно, он не мог этого сделать. Ведь он едва ее знает. И все же для него невыносимо сознавать, что девушка, мысли о которой он весь год старался выкинуть из головы, оказалась еще более желанной, чем он ее помнил.

– Как учеба? – Она задала вопрос, а ее глаза неотрывно смотрели на него. Тогда, год назад, она была наполовину ребенком, наполовину подростком, а теперь превратилась в женщину.

– Я только что сдал выпускные экзамены.

Она кивнула, но по ее глазам он понял, что она хочет задать ему еще тысячу вопросов. Внутри у него все пылало, он знал, что ничего никогда не боялся так, как своих чувств по отношению к ней, к этой девочке, которую едва знал. Она ничего не заметила по его лицу и по глазам, которые спокойно смотрели, как легкий летний ветерок слегка гладит ее волосы.

– А как насчет тебя? – Как никогда, в тот момент ему хотелось протянуть руку и дотронуться до нее.

– Мне исполнится шестнадцать лет послезавтра, – спокойно проговорила она, и он почувствовал, как заныло у него сердце. На мгновение, всего лишь на миг, у него мелькнула надежда, что в прошлом году он ошибся и она окажется старше. Но за этот год она явно изменилась. Она казалась теперь такой взрослой и такой женственной в этом синем платье. Она была уже гораздо более женщиной, нежели ребенком, и он опять удивился тому безумному чувству, которое так тянуло его к ней. Ведь он приехал сегодня вовсе не для того, чтобы повидать Бойда. Он приехал, чтобы увидеть ее, надеясь, что она будет здесь, страстно желая еще раз взглянуть на нее, перед тем как уехать из Калифорнии. Но теперь ему больше нет нужды терзать себя. Ведь в свои шестнадцать она все еще ребенок. И все‑таки... ее глаза говорили ему, что она чувствует то же самое, что и он. В свои двадцать восемь он с трудом мог поверить, что эта шестнадцатилетняя девочка может так чувствовать.

– У тебя будет праздничный вечер? – Он продолжал разговаривать с ней, как с ребенком, хотя все говорило ему, что она уже женщина, и она рассмеялась в ответ и покачала головой:

– Нет... – Конечно, он и представить себе не мог, что у нее почти нет друзей, что все девушки просто ненавидят Кристел из‑за ее внешности, хотя она сама этого не понимала. – Отец обещал взять меня с собой в Сан‑Франциско в следующем месяце. – Она хотела спросить его, будет ли он там в это время, но не сделала этого. Они оба не могли сказать вслух того, о чем думали. Им приходилось притворяться, что они не понимают друг друга, что они не замечают тех чувств, которые оба испытывали друг к другу, несмотря на разницу в возрасте и на ту пропасть, которую жизнь проложила между ними.

И как бы прочитав ее мысли, он ответил на ее вопрос сам, ведь она не решилась спросить его, куда он сейчас едет:

– Я через несколько дней собираюсь вернуться в Нью‑Йорк.