– Не думаю, что они будут очень рады.

– Не хочу, чтобы ты уезжал. – И добавила печально: – Мне будет одиноко без тебя.

– В окружении семьи и сотни друзей? Не будь глупой, Лиз.

Но он признавал, что тоже будет скучать по ней. Он уже не собирался к Вебстерам в Александровскую долину. Времени немного, а здесь все так приветливы. Ему даже стало казаться, что он любит ее.

– Когда ты приедешь в Нью‑Йорк?

Они прокрадывались друг к другу в комнаты все это время, и ему вдруг стало тоскливо провести без нее следующий месяц.

– После Дня независимости. А потом вернусь в эту чертову школу. – Она повернулась на живот и мрачно посмотрела на него.

Они лежали в одной из двух барклаевских моторок.

– Ты говоришь о ней как о тюрьме. – Он мягко рассмеялся, и она улыбнулась, нежно касаясь пальцами его губ.

– Правда? Без тебя это действительно как тюрьма.

Ему вдруг захотелось, чтобы она была с ним в Нью‑Йорке. Теперь он знал, что хочет быть с ней, что наконец засверкали молнии. Он сидел, прислушиваясь к себе, не ударит ли еще гром.

– О чем ты сейчас думаешь? – Она смотрела на него, сощурившись, стараясь разгадать, что у него на уме. Вечно он ускользает.

– Думаю, как буду скучать без тебя.

Это все озеро. Он никогда не видел места красивее, с высокими соснами, великолепными горами. Здесь все так просто, так чисто, натурально и счастливо. Он любил такие места и хотел, чтобы эта неделя не заканчивалась. Элизабет посмотрела на него с нежностью. Она любила смотреть в его глаза, слушая, что он говорит.

– Я тоже буду очень скучать о тебе, Спенс. – Он улыбнулся глупому имени, но оно было не глупее Лиз, которое ей вовсе не шло. Не говоря ни слова, он обнял ее и поцеловал, а потом сам удивился, произнеся то, что она ждала от него со дня их первой встречи: – Мне кажется, я тебя люблю.

Она счастливо улыбнулась:

– Да, тебе понадобилось много времени. Он засмеялся:

– Что ты несешь? Я наконец осознал, что люблю тебя, а ты намекаешь, что мне следовало сделать это раньше.

– А я уже начала думать, что останусь старой девой.

– Ну, в двадцать один я бы не стал беспокоиться.

Тут до него дошел смысл того, что она сказала, понял, что должен сделать что‑то еще. Она действительно стала ему близка и действительно что‑то для него значила. Как она когда‑то сказала, вместе они многого добьются.

– Ты выйдешь за меня, Элизабет?

– Это что, формальное предложение? – спросила она взволнованно.

Тогда он опустился перед ней на одно колено и улыбнулся:

– Да, ты согласна?

– Черт, конечно, да! – вырвалось у нее радостное восклицание. Она обвила его руками, чуть было не перевернув лодку.

– Осторожно! Ради всего святого, не опрокинь нас, а то все обернется трагедией.

– Нет, любимый. Это я тебе обещаю. Будет очень счастливый конец.

Он поцеловал ее, тоже уверенный в этом, и они поплыли назад, объявить всем домашним. Он чувствовал себя немного по‑дурацки. Довольно трудно делиться своим личным с целой семьей.

Они нашли отца в гостиной разговаривающим по телефону с Вашингтоном. Он закончил разговор и повернулся к ним с улыбкой. По его улыбке Спенсер понял, что он уже обо всем догадался. Элизабет выглядела так, будто проглотила целую стаю канареек.

– Что, Элизабет? – спросил он, улыбаясь им обоим. Элизабет прекрасно знала, что отец без ума от Спенсера.

Она не стала дожидаться, пока Спенсер заговорит, ей хотелось поскорее сообщить все самой.

– Спенсер сделал мне предложение! – Она вся светилась и обернулась к своему будущему мужу, как бы ища поддержки.