— Хорошо, миледи, раз уж вы так решили, то не будем больше об этом говорить, — согласилась экономка. — Но мы должны быть уверены в том, что никто не придет сюда искать вас.

— Это последнее место, куда они могут придти, — уверенно произнесла Грейсила.

— Не сомневаюсь, что ваша милость правы, — ответила экономка.

В конце концов мисс Ханселл удалилась, пожелав девушке спокойной ночи, а старик Миллет, который по-прежнему относился к ней как к ребенку, принес ей чашку горячего молока и несколько шоколадных бисквитов.

Все стихло, и Грейсила осталась одна в комнате Елизаветы.

Она с наслаждением разделась и нырнула в мягкую постель. Свечи отбрасывали на стены причудливые тени, отблески пламени играли на витиеватых ножках дубовой мебели и мягко оттеняли теплые складка синего бархатного полога.

Казалось, что комната ожила и говорит Грейсиле, что ее личные трудности и проблемы не настолько сложны и неразрешимы, как те, с которыми когда-то столкнулись члены семьи Дэмиенов во времена королевы Елизаветы.

Когда-то они жили в этой самой комнате. Грейсила подумала, что они тоже были вынуждены бежать и скрываться от преследователей. Что они, возможно, тоже испытывали страх. Что им пришлось бороться за то, что они считали правым делом.

Это придавало ей бодрость духа.

Грейсиле было так уютно в мягкой постели, так тепло и хорошо! Ей казалось, будто она окружена нежными духами и добрыми привидениями, которые заботливо охраняют ее сон.

Но как только девушка закрыла глаза, она с удивлением обнаружила, что перед ее мысленным взором предстал лорд Дэмиен, комнаты которого находились в противоположном крыле здания. «Интересно, — подумала Грейсила, — что он сейчас делает? И почему он вернулся? Хорошо ли ему здесь?»

Думая о лорде Дэмиене, Грейсила начисто позабыла все свои заботы.

Она размышляла о том, как, должно быть, странно провести целых двенадцать лет вдали от родины, в тех краях, где все чужое и непривычное.

Она прикинула, сколько ему сейчас лет. «Тридцать один, — решила она. — Когда он убежал с маркизой, ему было всего девятнадцать».

Маркиза была старше лорда Дэмиена, но Грейсила слышала, как все женщины, хоть и осуждали ее, в один голос утверждали, что маркиза — красавица.

Грейсила снова стала перебирать кусочки мозаики.

Маркиза, по слухам, была смуглой темноглазой женщиной с роскошной копной черных как смоль волос. Однажды Грейсила услышала, как один лакей сказал: «Госпожа маркиза как посмотрит, так любого мужчину с ума сведет!»

Во взгляде ее темных глаз было нечто такое, от чего у мужчин пропадал дар речи и начинало бешено колотиться сердце.

У Грейсилы дух захватывало при мысли, что теперь и она стала невольной участницей этой захватывающей драмы, легенды о которой ходили по графству вот уже двенадцать лет.

Сегодня она, Грейсила, остановилась на ночлег в двух шагах от романтического героя. Он совсем рядом, в том же здании, но даже не подозревает о ее присутствии.

Засыпая, Грейсила приняла решение: она непременно должна хотя бы одним глазком взглянуть на лорда Дэмиена. Не важно, что Миллет и мисс Ханселл строго-настрого запретили ей это делать. Ей необходимо проверить, правда ли, что он похож на лорда Байрона, и действительно ли он так непристоен, каким его рисует молва.

«Этот бессовестный юнец разбил сердце своего отца! Представь себе, Элизабет, каково бы нам с тобой пришлось, окажись мы на месте лорда!» — возмущенно говорил граф матери Грейсилы.

В голосе графа сквозил оттенок легкой грусти. У него было трое сыновей от первого брака, а у Элизабет от него родилась одна Грейсила.

Сыновья уже давно подросли, у них были семьи, дети. Много лет жили они отдельно и редко навещали отца.