- Я не славы ищу в сражениях, а справедливости ради в бой иду! – ответила гордо Борро и за далекими деревьями послышалось короткое кабанье хрюканье, чем-то напоминающее прерванный смешок.

- Но как же мне тогда тебя отблагодарить?

- Как…. Хм… за спасение – ничего не попрошу, ибо негоже. За бульон и обогрев у костра – не спрошу. А вот за это – девушка словно из воздуха достала большую кожаную флягу – За несколько глотков старого доброго вина, я попрошу с тебя друг мой менестрель всего лишь сказку.

- Сказку?

- Сказку.

- Сказки бурчать я не мастак – вздохнул горько седовласый менестрель, поплотнее запахивая драный плащ и усаживаясь на поваленное дерево.

Протянув старику флягу, Борро вновь подарила ему чарующую улыбку:

- Мне сгодится любая. Особенно люблю я сказки о старых временах, про звезды и обещания.

- Ха… о такой сказке мне и слыхать-то не приход… постой! Нет-нет! Сказки сказывать я не мастак! Тут не соврал ни словом! Но однажды, в детстве, помню, как бабушка моя, что давно уж там, на небесах пирует старая ворчунья, с которой скоро свижусь я… так вот! Помню, как болел я сильно – горло застудил, и третий день лежал в постели. И вот тогда, ворчливая бабуля, поведала мне сказку небольшую, хотя сама не слишком любит враки. И я запомнил все ее слова, ведь та история хоть и враки, но больно уж странна! Не знаю, посчитаешь ли ты ее за сказку, но нет другой подобной у меня,… чтоб и про звезды и желанье…

- Почту за радость, коль расскажешь – обрадованно поощрила старика Борро, опуская в котелок деревянную ложку и помешивая бульон. Левая рука девушки вздрогнула на мгновение в смазанном движении и с высокой ветки над головой менестреля свалилась толстая пятнистая змея, умершая еще в полете от удара крохотным серебряным ножом. Старик не обратил внимания за легкий шум за спиной – отхлебнув вина, прикрыв глаза, он медленно поглаживал жидкую бороденку, собираясь с мыслями.

А Борро тем временем метнула еще один нож, угодив точно в горло вымахавшему на полянку серому волку. Зверь перекувыркнулся через голову и пропал в серой посмертной вспышке, оставив после себя лишь шкуру и клыки.

Вообще, если бы менестрель прислушался, он, возможно, смог бы уловить приглушенные звуки, состоящие из свиста стрел, мягких ударов мечами, буханья топоров и молотов, а так же треска магических разрядов и рвущихся ловчих сетей. Вокруг костерка с бульоном, среди древесных стволов, метались воины, убивая и убивая вставший на тропу войны лес – вернее его многочисленных обитателей, что вдруг пожелали смерти старому хриплому ворчуну с лютней. Казалось вся Вальдира разом признала в безобидном старике смертельного врага…

И лишь сам виновник переполоха смаковал вино – возможно лучшее в его жизни – и, собираясь с мыслями, не замечал ничего вокруг. Загадочная Борро в черных одеждах терпеливо ждала, делая необходимые приготовления для сытного обеда. Среди прочих действ, девушка опустила в котелок пару кусков мяса от спикировавших сверху тетеревов, нацеливших клювы на лысину певца. Птичья подлая затея не удалась, а бульон станет жирнее…

Старый менестрель «вернулся» только когда опустошил половину фляжки, открыв глаза к моменту, когда на чистый рушник украшенный вышивкой в виде листьев и цветов барвинка легли ломти хлеба и луковицы крестьянского лука, жгучего как слеза молодой вдовы.

- Удивительна сила у сего растения – заметил старик, глядя на вышивку – Стоек и жизнелюбив барвинок…

- Потому в великом почтении он у алхимиков – согласилась Борро – Прошу, отведай нехитрых яств.

Не став спорить, дед с удовольствием отхлебнул горячего бульона, откусил от куска хлеба с положенным поверх него шматом мяса посыпанного рубленым луком и круто посоленным.