— А вы… не хотите… чтобы он был всегда рядом с вами? Верный ваш охранник и защитник…

Последние слова дались ему очень нелегко. Широкими, по-мужицки грубовато сработанными пальцами — почему не наденет перчатки? ведь холодно! можно обморозиться! — он нервно мял рукава шикарной Лёкиной дубленки. И напряженно ждал ответа.

Лёка не решилась заглянуть ему в глаза. Подумала, что перед ней неуверенный в себе, замученный собственными несовершенствами и неумениями, всегда болезненно напряженный, исстрадавшийся человек, которого никому не видно и не слышно. Но именно такие, как он, всегда живут честно и становятся настоящими друзьями и преданными мужьями. Без всяких там условий типа «роди мне дочку…».

— Идет, — вдруг выдала она. — Давайте попробуем… — Пальцы на рукавах ослабли. — Жаль только, что больше не придется получать и читать ваши замечательные поздравлялки! И предупреждаю заранее: я довольно дрянная, беспринципная, недалекая Лёка… Я наделала за свою жизнь кучу ошибок, я психопатка, испорченная… Так что не обольщайтесь понапрасну!

— Ты! — пробормотал Аркадий и прикоснулся ладонями к ее зарумянившимся на морозе щекам.

Уверенность в себе пришла к Аркадию намного скорее, чем он ожидал. Он вообще на нее не слишком рассчитывал…

Какие холодные, просто ледяные у него ладони… Лёку затрясло. Она слишком перемерзла в своем долгом ожидании этого человека… Этого?! Глупости! Да теперь уже все равно…

— Наденьте, пожалуйста, перчатки! Все-таки зима!

— Только если ты мне скажешь «ты»! Иначе рискую остаться на всю дальнейшую жизнь без пальцев! По твоей милости!

— Пожалуйста, надень перчатки… — смущенно пробормотала Лёка. — Очень холодно… И нас может увидеть твой Вовка…

— Это чепуха, Леля…

— Как ты меня назвал? — в ужасе прошептала Лёка.

— Леля… А что?

— Да нет, ничего…

Аркадий удивленно глядел в ее глаза. Лёка молчала.

И он, наконец, отпустил ее, натянул перчатки и мельком огляделся: племянник с визгом валялся в сугробах и не замечал ничего вокруг.

Глава 22

Все в Таниной секте безоговорочно подчинялись старейшинам. А те толковали Библию, как им нравится, и «впаривали» это как истину в последней инстанции. Свободное мышление и независимость мнений в секте, разумеется, не приветствовались. Но Тане с ее небогатым умишком хватало и чужого. Она вообще не привыкла и не умела пользоваться своим собственным. И ее нисколько не смущало, что в секте люто ненавидели «большое» христианство — православие, католицизм, протестантизм — за то, что якобы там не следовали Библии буквально или трактовали ее по-иному. Дескать, «от лукавого все».

Дома Таню по-прежнему не видели. Она «пионерствовала», как это называлось в секте, — раздавала листовки и проповедовала по домам. Приходила — такая обаятельная, молодая, добрая, — прикрываясь красочными «Башнями», и начинала издалека: «А что вы думаете об окружающей жизни?», «Кто может изменить такую ситуацию в мире, где все правительства продались и нигде нет справедливости?». Затем она подсовывала людям талмуд типа «Познание, ведущее к вечной жизни» и приглашала на собрание. Если пойдешь — считай себя конченым человеком…

Таня избегала любых разговоров, на вопросы брата отвечала односложно, вела обширную переписку, сильно похудела, помрачнела и частенько ездила на какие-то конгрессы.