Лёка замолчала. Вика после откровенного рассказа новой подруги легко разгадала смысл ее молчания и что пряталось за словом «потом». Точнее, кто… Большой и сильный. И абсолютно беспомощный. Хотя в доказательстве теоремы «деньги решают все» демонстрировал недюжинные способности и мощь. Как декоратор, Кирилл давно стал известен и ценился, а потому без работы не сидел.

— Витка, я понимаю, ты меня стараешься утешить, спасибо тебе. Но жить одной очень паршиво. Я вот и хочу иногда уехать за моря-океаны, и не могу…

— Почему? — спросила Вика.

— Догадайся с трех попыток. — Лёка вздохнула.

И в эту минуту тихо замурлыкал телефон. С гримасой отвращения Лёка сняла трубку и буркнула:

— Слушаю!

И услышала совсем не того, кого ожидала, потому что ее лицо менялось так, как меняется лицо человека, узнавшего, что вчерашние анализы на СПИД болезни не подтвердили.

Вика отвела взгляд. На Лёку было просто невозможно смотреть — ее счастье слишком откровенно, неприкрыто, ярко вырывалось на волю, бросалось в глаза очень резко, даже больно… Точно такой же она становилась, когда вместе с Кириллом ехала куда-нибудь, вцепившись в его руку, переполненная разноцветной радостью, ненормально-отсутствующая и забывшая обо всем. Лучший доносчик на саму себя…

Лёка повесила трубку.

— Приедет? — спросила Вика.

Лёка кивнула, вся затопленная ожиданием.

И Вика подумала, что этой девочке трудно перейти полностью на нелегальное положение. С ней этот номер не пройдет ни под каким видом. На этой ясной, чисто умытой, детской мордахе написано все до каждой буковки, ясно все до последней строчки, высветлены все ее тайны до мельчайших подробностей… Она не умеет ничего скрывать. Хотя пора этому учиться.

— Витка, ты считаешь, как и все остальные, что я злая змея-разлучница? А ведь они просто уже очень давно не имеют никаких прикроватных отношений… Только «да, любимая, да» и «нет, любимая, нет»… У него разваливается уже второй брак. Старшая дочь уехала… Вторая еще маленькая…

— Он сам тебе об этом рассказал?

— Ну, немного, — уклончиво ответила Лёка. — Больше я догадалась… По разным словам и недомолвкам. Так что ты ничего такого не думай, семьи и любви там нет и никогда и не было. Это я тебе точно говорю.

Вика задумчиво глянула на Лёку. Странная эта новая подружка…

Но Виктория многое оправдывала любовью, которая у нее в жизни оказалась неудачной. Понимала, что ею извинять нельзя, это не аргумент, не доказательство для адвоката, однако ничего с собой поделать не могла. Она ясно видела — рыженькая девочка любит. А остальное… Только иногда силу приобретает именно это остальное.

— Знаешь, что такое любовь? — внезапно пустилась Лёка в новые словоизлияния. — Вот бывает, у тебя с кем-то в постели все тип-топ, как нельзя лучше… Оба двое отлично понимают язык жестов, прикосновений и поцелуев. Безмолвный язык. А вот поболтать друг с другом… Даже не тянет! Иногда даже начинаешь безрадостно подозревать, что мы вообще еще не научились говорить. И у нас просто натуральный обмен ничего не значащими пустыми словами, скорлупками от слов, суть которых давно выскоблили и вытрясли другие. Безмятежное перекидывание фразами…

Виктория внимательно слушала. Лёка уже приметила, что ее новая знакомая хорошо умеет слушать и часто впадает в задумчивость.

— Тогда кажется, мы по жизни выбрали себе тоже одну лишь оболочку — тело… Побоялись настоящей глубины, не захотели ее понять или не сумели… И неизвестно почему, но оба упорно избегаем главного — прислушаться к собственной душе.