Слушая любимых Брамса, Шопена, Верди, Леонкавалло, Свиридова, Шварца, Лёка отключалась от действительности, вычеркивала ее на долгое время. Не хотелось ничего делать, даже двигаться. Только слушать и слушать, и сидеть неподвижно, без остатка исчезая и утопая в звуках. Ее всерьез очаровал иной, незнакомый, неизведанный доселе мир. Увлёкающаяся натура, как говорил Кирилл…

— Потому что музыка, по-моему, имеет самое сильное влияние на человека, — сказала Лёка.

— А тебе нужно это влияние? На себя или на людей?

Лёка вновь вздохнула. Похоже, она хочет и пробует завоевать этот мир именно с помощью музыки, угадав ее непревзойденную силу…

— Не знаю, — слукавила Лёка.

Вика промолчала, а после Лёкиного вдохновенного пения по-прежнему задумчиво предложила:

— Давай я договорюсь с одним человеком.

И назвала такую фамилию, что Лёка едва не грохнулась со своей табуретки.

— Откуда ты его знаешь? — прошептала она.

Вика пожала плечами:

— Да я его совсем не знаю! Но со мной в институте, в одной группе, учится девочка, очень добрая и отзывчивая, которая плавает в бассейне вместе с его дочкой. Я думаю, это можно устроить.

Имени таинственной девочки из бассейна Лёка так никогда и не узнала. Но дельце выгорело. С легкой руки Лёкиной новой подруги.

Глава 8

Особая память детства… Ну почему она сохранила именно то, что захотела сама, не спросившись у хозяйки?.. Лёке хотелось запомнить что-нибудь другое. Но этого права ей не предоставили.

Прошлое, завязанное на родном городке и мальчике Гоше, теперь стало далеким, вроде первого пути в школу с огромным букетом гладиолусов, которые оказались размером чуть ли не больше Лёки…

Она стеснялась петь на людях. И радовалась, когда удавалось спрятаться где-нибудь в саду или уединиться в комнате, где никто тебя не видит и не слышит, и вволю напеться. Лёка даже не мечтала стать певицей, потому что понимала — она боится сцены и множества зрительских любопытных недобрых глаз. Она завидовала подругам, которые запросто, никого не стесняясь, отчаянно фальшивя, во всеуслышание распевали «Привет» или «Америка-разлучница…». Это было ужасно, но они не стеснялись. Как бы Лёке так научиться?..

Однажды она случайно выдала себя матери, проговорившись, что хочет петь, а не просто играть на пианинке.

— Ну, так спой мне! — тотчас предложила мать. — Я с удовольствием послушаю.

Лёка стояла посреди комнаты в тяжелой растерянности, вся красная, и комкала край юбки.

— Что же ты? — насмешливо улыбнулась мать. — Если уж не решаешься петь мне, как же собираешься давать концерты на публике?

А Лёка и не собиралась. Только очень хотела… И продолжала петь в одиночку.

Но как-то летом ее подслушал соседский мальчик Гоша, кудрявый, тоненький, напоминающий девочку. И такой же нежный и слабый, как девчонка. Лёка его немного презирала, но виду не показывала.

Сейчас он выглядел, как размякшее на солнце мороженое. От жары или от Лёкиного пения?.. Хорошо бы от второго…

— А я не знал, что ты так здорово поешь, — удивленно протянул Гоша. — Вот, возьми, это тебе!

И сунул Лёке в руку несколько конфет. Это был первый в ее жизни подарок поклонника.

— Спасибо, — кивнула Лёка и осторожно справилась: — А тебе и правда понравилось, как я пою?

— Ты думаешь, я обманываю?! — обиженно воскликнул Гоша.

— Нет, что ты! — торопливо попыталась замазать свою оплошность Лёка.