Капитан обернулся.

— Вы и ваш отец в порядке?

— Настолько, насколько это возможно для пленников. Что это был за гром?

— Стреляли пушки, но теперь мы в безопасности.

— Это вы в безопасности, — поправила она его, — на данный момент.

— Полагаю, вам бы доставило удовольствие, если бы меня схватили. И повесили.

— Да, и большое.

Губы его дрогнули в усмешке.

— Ваше желание еще может исполниться.

Он внимательно оглядел ее и улыбнулся своей кривоватой улыбкой, от которой ее сердце начинало сильнее колотиться в груди. «Эта улыбка по-прежнему имеет надо мной власть», — с горечью подумала Аннетта.

— А я боялся, что вы нездоровы. Рад, что ошибался.

— Вы опасались за меня? Но что такое слабый приступ морской болезни по сравнению с похищением!

— Не знал, что у вас такой острый язычок.

— А я не знала, что вы вор и предатель, способный лишить больного человека единственного приюта.

— Я искренне об этом сожалею.

Он слегка отодвинулся от штурвала, не выпуская его из рук.

— Не хотите попробовать поуправлять кораблем?

Аннетта вздрогнула от неясного волнующего предвкушения, что ей не понравилось. Пусть не думает, что она его прощает, что перестала презирать за все его омерзительные поступки.

Но ветер, соленые брызги и дрожь корабля, бегущего по волнам, пробудили у нее в душе глубокий встречный отклик. Она просто жаждала дотронуться до отполированного деревянного колеса и почувствовать его силу и мощь.

Аннетта оковала себя броней решимости: нельзя поддаваться обаянию пирата и соблазну, который исходил от этого Звездного Всадника. Она отступила назад, отвергая предложение. Отвергая и его самого.

Он удивился, и она поняла, что он догадался, какого труда ей стоило отказаться от своего страстного желания, но согласие сделало бы ее товарищем, спутницей, соучастницей в ее собственном похищении. Она вновь ощутила странную тягу, ей опять хотелось почувствовать, как его руки обнимают ее. Но как смеет она думать об этом? Ведь ее отец снова оказался в руках негодяев американцев, которые мало дорожат жизнью человеческой и самой справедливостью.

Она подняла голову, пытаясь говорить сурово:

— Почему вы везете нас в Мэриленд?

Неизвестно, какого ответа она ожидала, но явно не этих мягких, спокойных слов:

— Вы и ваш отец будете там в безопасности. Мой отец — учитель и фермер одновременно. А моя тетушка в молодости пережила то же самое, что и ваш отец. Может быть, они сумеют ему помочь.

Аннетта потрясенно молчала. Она ожидала высокомерного, даже беспощадного поведения, но не сочувствия. Она не хотела сочувствия от бунтовщика, обманувшего ее. Однако его ответ затронул в ее душе и какие-то иные чувства. Скорее — воспоминания. О докторе Марше. Ноэль тоже однажды сказал, что его тетушка некогда теряла дар речи. И Аннетта с внезапным ужасом взглянула на своего похитителя. Ведь они совсем не похожи внешне — доктор Марш и этот человек. У доктора каштановые волосы и карие глаза. А у этого человека волосы черные, а глаза зеленые. Но каким же образом у того и другого есть тетушка, некогда не желавшая или не способная говорить?

Доктор Марш? Кто он? Лжец? Шпион? Предатель?

Сердце у нее упало. Она вспомнила доброту доктора, его заботу об отце, его непритворные внимание и участие к раненым англичанам — но также и его особый интерес вот к этому, определенному человеку.

Наконец она спросила. Она должна была знать:

— Кто вы?

Он отошел, уступив Айви место рулевого, и прислонился к поручням. На этот раз он не протянул руку, не дотронулся, словно заранее знал, что она отшатнется.