Он не мог сражаться за жизнь и свободу с оружием в руках, но мог использовать свой ум. А он вовсе не был дураком и хорошо умел обманывать как людей, так и электронные системы – как‑никак это было частью его работы.

Он до сих пор не был уверен, что адрес Хиоба, найденный в базе данных, был фальшивкой. Может быть, как раз наоборот – все приключения в музее были одним большим недоразумением. Вместо того, чтобы разыскивать Эдмонда Донато, он зачем‑то отправился на экскурсию, а потом случилось все, что случилось.

Это было бы самым простым объяснением, но Йонас привык принимать во внимание все возможные варианты. Если это не несчастный случай, то что же? Возможно, то, что с ним произошло имело свой смысл? Возможно, он должен был получить сообщение, содержание которого не понял? Или его хотели предостеречь, намекнуть, что он не должен повторять попыток связаться с Хиобом? Что ж, предупреждение получилось весьма эффектным. Они не учли одного – после такого он не успокоится, пока не доведет дело до конца. Они могли делать, что угодно с его телом, или даже с его мозгом, но никто в целом свете не мог ничего поделать с его характером.

***

Ноами: Он спит.

Д‑р. Ф.: Не будем ему мешать. Он больше не пропускает прием таблеток?

Ноами: Не уверена. Я видела, как он пытался спрятать таблетку в кулаке, когда не знал, что я за ним наблюдаю.

Д‑р. Ф.: Ты должна оберегать его от волнений. Его сердечная мышца очень ослаблена. Я опасаюсь развития сердечной недостаточности.

Ноами: Эта авантюра с поездкой в город! Надеюсь, она не повредит его здоровью.

Д‑р. Ф.: Ты просто не должна была выпускать его из дома.

Ноами: Никто мне об этом не говорил!

Д‑р. Ф.: Ты достаточно взрослая, чтобы иногда думать самостоятельно.

Ноами: В конце концов, он – полноправный гражданин этого государства. На каких основаниях я могу его задерживать здесь?

Д‑р. Ф.: Ты должна оберегать его здоровье.

Ноами: Я пыталась задержать его, но он меня не слушал.

Д‑р. Ф.: Ты слишком поздно нам позвонила.

Ноами: Я надеюсь, что после этого шока в музее он сам не захочет больше выходить из дома.

Д‑р. Ф.: Не слишком верь ему. Он просто бродил по городу, пока не свалился, а потом мы его подобрали. Все, что он тебе рассказывает, – ночной кошмар, который он принимает за реальность.

Ноами: Ночной кошмар? Но его рассказ звучит так логично.

Д‑р. Ф.: Сны часто устроены сложнее, чем мы думаем. Ну, мне пора. Здесь успокаивающие таблетки. Проследи, чтобы он их принимал.

Ноами: Я так боюсь, что с ним что‑нибудь случиться!

Д‑р. Ф.: Если ты проследишь, чтобы он принимал таблетки, с ним ничего не случится.

***

Когда врач ушел, Ноами направилась к письменному столу, где среди стопок музыкальных и видеодисков стояла ваза с цветами. Ноами выбросила увядшие орхидеи в ведро и перевернула вазу. К фарфоровому дну была прикреплена медаль. Ноами повертела ее в пальцах: на одной стороне можно было различить цену – десять кредитов, на другой – логотип Исторического Музея. Покачав головой, Ноами приклеила медаль обратно, налила в вазу воды, поставила туда свежие цветы.

Потом она долго стояла у окна и смотрела на Йонаса, который спал в кресле на веранде, укрытый теплым одеялом.

***

Волны продолжали свою неустанную бессмысленную работу, безупречно‑ароматный ветер по прежнему овевал бунгало.

Но мастера иллюзий уже потеряли власть над своим пленником. Он слишком хорошо помнил город, тот небольшой глоток реальной жизни, который он успел ухватить, прежде чем его снова запихали в кресло.